Гарин внимательно осмотрел лежащего. Это был мужчина лет сорока, плечистый, сильный. Ранен ножом в спину, но сердце, очевидно, не затронуто.
— На голове и теле следы борьбы, товарищ Гарин, — подсказала Катя.
Майор покачал головой:
— Да… Он боролся. Но не здесь… Вокруг-никаких следов борьбы, даже трава не потоптана. И слишком мало крови на том месте, где он лежал. Почти нет кров». Его пытались убить в другом месте и, приняв за мертвого, решили отвезти труп подальше. Почему-то тем, кто покушался на неизвестного, нужно, чтобы место происшествия не привлекло внимания милиции.
— Следы у воды! — послышался голос Никитина.
Майор спустился к воде. Трава на береговом откосе была примята, значит, по ней ходили. С тех пор прошло не более трех часов. Через три часа примятая трава выпрямляется, и уже не узнать того места, где по ней ступала нога.
Майор смотрел на следы сорок первого размера с поломанной подковкой на правом каблуке, с широкими тупыми носками. Его шаг не превышал в длину семидесяти сантиметров. Человек был не очень высокого роста, но еще молод. У стариков длина шага меньше.
Казалось, преступник вышел из реки и в реку вернулся. Следы, идущие от воды, были глубоко вдавлены во влажный песок: убийце было тяжело нести свою жертву.
Назад. от кустов к воде, он спускался налегке, торопливо.
Носки были вдавлены сильнее, каблуки из песчаной полосе почти не были различимы.
Обо всем этом привычно думал майор, научившийся по следам и вещественным доказательствам распутывать нелегкие загадки. Бывали, конечно, и ошибки. Например, один раз стреляли из «Парабеллума», а на месте преступления были найдены гильзы от патронов «ТТ» — калибра 7.62 миллиметра. Оказывается, из «Парабеллума» тоже можно стрелять такими патронами. Но майор не мог еще этого знать. А убийца отрицал свою причастность к этому преступлению. Майор все же пошел на следственный эксперимент и докопался до истины. Оказывается, истина уже давно открыта другими…
«Почему же запаздывает медицина?» — майор с нетерпением прошелся по берегу. Он решил было связаться по рации с дежурным по управлению. Но в этот момент Оспанов радостно крикнул:
— Едут!
«Скорая» показалась на противоположном берегу, она сворачивала к мосту. Через несколько минут она остановилась в отдалении от кустов, где лежал раненый.
— Подъезжайте ближе. — позвал майор. — Все уже зафиксировано, заснято… Что случилось?
— Да, как на зло скат сел… пришлось менять, товарищ майор, — шофер «скорой» смущенно кашлянул в кулак и пнул переднее колесо машины.
Доктор, толстый и лысый, шумно вылез вслед за шофером. Протянул майору пухлую руку:
— Ну-тес… опять не слава богу?.. Жив?
Не слушая ответа, толстяк принялся осматривать раненого:
— Обыскали его? — продолжал он. — А то увозим без промедленья!
— Уже… При нем нет никоих документов. Шел, очевидно, на работу.
— Да, в спецовке.
— За спецовкой мы приедем. На ней следы цементной пыли.
— Железное здоровье, — сказал врач, думая о своем. — Другой бы, пожалуй, не выжил. Цементная пыль, говорите?
Похоже, что рабочий с цементного склада… — Доктор сел в кабину шофера, хлопнул дверцей и, обернувшись к оперативникам, помахал рукой:
— На складе работает, грузит… Силища! — крикнул он бодро. Иначе труба. А этого спасем… Пока!
Негромко прогудев, «скорая» тронулась и вскоре исчезла.
Они перебрались на противоположный берег, надеясь и там найти следы ботинок сорок первого размера с поломанной подковкой на правом каблуке и тупыми носками.
Но следов не было.
— Спустились в лодке вниз по реке, — предположил Леня Никитин.
— За три часа они могли далеко смыться, бродяги.
— Найдены следы одного, — напомнил Оспаиов. — Уплыл, потом бросил лодку.
Вскоре Оспанов уехал в лабораторию печатать снимки, и с майором остались двое: Никитин и молчаливый застенчивый парень в военном обмундировании без погон.
Это был новый работник-демобилизованный солдат, только что из армии. Майор взял его на следствие, чтобы «приучать к делу».
Солнце поднялось уже в самую высь и вовсю припекало.
— Мы еще не завтракали, — вспомнил Николай Петрович, обтирая платком лицо и шею. — Как думаете, ребята?