Так что же там было?
Вот, словно до сих пор перед глазами, несколько фотографии... Среди них одна с ясными отпечатками протекторов шин мотоцикла на обочине дороги. Заключение: отпечатки протекторов шин принадлежат мотоциклу с рабочим объемом двигателя до 250 кубических сантиметров. Другое заключение теперь уже судебно-медицинской экспертизы - потерпевший скончался в результате перелома основания черепа.
Кое-какие любопытные детали содержал протокол осмотра места происшествия. В нем, в частности, говорилось, что следы мотоцикла в трех метрах от трупа уходят с проезжей части дороги почти под прямым углом вправо, в кювет, что нa месте остановки мотоцикла надломлены и помяты ветки кустарника, а на одной из них - тоже надломленной - бурое пятно, оказавшееся кровью.
... Милицейская "Волга" мчалась по тракту, обгоняя вереницы попутных машин. У въезда в Алгу Бычков сбросил скорость.
Кулгожу Бурлубаева, участкового уполномоченного, oни разыскали на току. Он стоял возле груженной зерном машины и что-то выговаривал шоферу, то и дело указывая рукой на прорехи в брезентовой палатке, прикрывавшей кузов.
- Слушан, ты знаешь Алима? Лет восемнадцать - двадцать, живет здесь, в Алге, собственный мотоцикл у него...
- А как же! Есть такой. Месяца три как купил, но прав до сих пор не имеет.
- Ну и отлично. Оставь на время свое хозяйство и едем с нами.
.. Дом стоял в глубине двора. На шум машины к калитка вышел пожилой мужчина в манке и выгоревшей шляпе.
и руки его большие, изборожденные морщинами, почерневшие от времени и земли, яснее всего говорили о том, что многие годы им приходилось и пахать, и сеять, и косить.
- Вы-отец Алима? - спросил Михаил Михайлович,
- Да, Алим мой сын.
- Покажите, пожалуйста, ваш мотоцикл.
- Проходите. - В спокойных выцветших глазах мужчины не отразилось ни удивления, ни тревоги, и эта невозмутимая увереннность свидетельствовала о чистой совести: мотоцикл на месте и документы на его покупку тоже имеются.
- Под замком он в сарае стоит. Купил сыну, а прав у него нет. Так и не ездит никто...
- А Алим-то дома сам? - спросил Бычков.
- Дома.
- Чего же он не показывается? Позовите его, он нужен.
Хозяин направился к дому, а Игорь Алексеевич вышел за ограду на улицу пригласить понятых. Ржаво скрипнули петли, дверь дощатого сарая отворилась.
- Странно, очень странно, - Михаил Михайлович повернулся, взглянул Алиму прямо в лицо. - Так где же ваш мотоцикл, Алим?
Худощавый юноша, коротко стриженый, чуть заметно двинул рукой: "Там он, под дровами".
- А почему вы спрятали мотоцикл?
- Спрятал, чтобы не ездить... Я даже бензин слил...
Прав-то у меня нет...
- Выходит, сам от себя прятал, - заметил Бычков. - нe доверяешь, выходит, себе. А это плохо. Такому человеку глотка спиртного достаточно, чтобы голову потерять.
- А я не пью, совсем не пью. Отец не разрешает. У нас в семье строго насчет этого...
- Все мы не пьем, - вздохнул Бычков. - Сейчас посмотрим, сколько ты намотал на спидометре... Если, конечно, он у тебя в порядке.
Спидометр показал чуть ли не восемьсот километров - Алим пояснил, что на спидометре уже было около ста километров, когда он покупал мотоцикл, а остальные - чего греха таить! - наездил по поселку вечерами, когда улицы были безлюдны, ему никто не мешал учиться водить, да и сам он со своим мотоциклом тоже не был помехой ни сельчанам, ни транспорту.
Михаил Михаилович составил протокол, посоветовался с Бычковым и Бурлубаевым - не упущено ли чего - и прочитал его понятым. В протоколе, как и положено, указывалось, где, когда, кем, в присутствии кого была произведена выемка мотоцикла, не имеющего номерного знака. И еще Матасов посчитал не лишним записать в протокол: "На переднем крыле мотоцикла обнаружены царапины, происхождение которых его владелец не мог объяснить".
- У вас есть замечания, дополнения к изложенному? - обратился Михаил Михайлович к понятым.
- Нет, у меня нет..., - ответила женщина, и, взглянув на Алима, виновато опустила глаза.
- А у меня есть. - Дородный, седеющий мужчина достал из портфеля очки, неторопливо протер их и попросил у Матасова протокол. - Вот здесь... Вы пишете: "Мотоцикл обнаружен в надворном сарае под грудой рубленных веток."
Все это так. Его, действительно, обнаружили там, но я вас прошу подчеркнуть, что хозяева не только не препятствовали поиску мотоцикла, но более того, по первому требованию указали, где он находится и открыли сарай.
- Хорошо. - Михаил Михаилович внес замечание в протокол.
Подписали.
Во двор между тем набралось народу - соседи, знакомые... Любопытно ведь, ни с того, ни с сего-милиция!
Как? Что? Почему? Каждый, кажется, вполголоса норовит высказать свои соображения и догадки, а шум - хоть святых выноси.
- Хотел поговорить с тобой, да, видно, тут не получится. Пойдем в машину, - сказал Бычков, и Алим молча направился за ним к "Волге".
Игорь Алексеевич поднял стекла - так тише.
- Что же ты права до сих пор не получил? Месяца три, как купил, так ведь?
- Да, купили в апреле. Одни раз сдавал - не получилось. Собираюсь снова...
- Водишь хорошо?
- Научился.
- Небось и по тракту гоняешь?
- Нет, там не езжу. В селе только... Когда учился, а потом поставил и все.
- Не ездишь, значит Не ездишь... - Бычков задумчиво посмотрел на юношу. - А что с носом у тебя? Где поцарапал?
Алим машинально притронулся к переносице, словно желая убедиться, что старая, уже затянувшаяся ссадина до сих пор не исчезла, с лица.
- Да, это так... Выпил в Алма-Ате на автовокзале, упал с лестницы. Пропахал носом... - Он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
- Напиши объяснение, как это было. Вот тебе бумага, ручка - пиши.
- А как писать? - тихо спросил Алим.
- Так и пиши... По существу заданного мне вопроса о происхождении ссадины на лице могу пояснить следующее...
И далее о том, что случилось на вокзале, и когда. Ничего мудренного.
В машину сел Матасов, сказал, что здесь все закончено- копия протокола выемки вручена хозяину дома, и изъятый мотоцикл передан на хранение участковому уполномоченному Бурлубаеву.
- А тут без тебя разговорились, - сказал Бычков. - Видишь, у Алима ссадина на переносице? Оказывается, на автовокзале упал на лестнице. Пишет объяснение.
- Повезло ему, - заметил Михаил Михайлович. - На этих ступенях шею сломать можно, а он царапиной отделался, словно на сучок напоролся.
Алим молча протянул объяснение Бычкову. Задумался, вспоминая что-то.
- Нет, товарищ лейтенант, не так было... Вспомнил я.
Это я курину задавил на улице. Здесь, в селе... Не удержался, упал... Вот тогда-то и покарябал лицо.
- Запамятовал, стало быть. Бывает. Вот тебе еще лист бумаги, пиши второе объяснение. Про курицу...
Алим написал.
- Точно, помнишь, что курицу? Соседи видели?
- Видели, наверное, - неопределенно ответил Алнм. - Курица белая была.
- Пойду проверю. Народу много, может, кто и видел.
Через несколько минут Игорь Алексеевич вернулся.
- А знаешь, Михаил Михаилович. Алим-то верно сказал. Задавил он... Действительно задавил... Только не курицу... Петуха
Ожившее на мгновенье лицо парня снова померкло.
- Так кого же ты все-тaки задавил - курицу или петуха?
Наступило молчание.
- Петуха.
- Ну вот! Так ты у меня всю бумагу изведешь. - И третье письменное объяснение легло в планшетку старшего лейтенанта. Матасов сказал, что все - пока хватит, можно ехать и ему, Алиму, - тоже придется съездить вместе с ними в Талгар, в райотдел милиции. "Включай двигатель, я только сбегаю предупредить отца".
Задержание хотя и является исключительной мерой процессуального принуждения, но и Матасов и Бычков в данном случае считали, что имеется достаточно оснований предполагать виновность Алима в совершении преступления, за которое по уголовному закону может быть назначено лишение свободы. А раз так-статья 109 Уголопно-процессуального кодекса Казахской ССР дает право на краткосрочное задержание подозреваемого.