- Служба, деда, служба!
Смахнув с лавки соринки, дед пригласил гостей сесть, а сам радостно захлопотал у стола, собирая ужин.
Вскоре они уже сидели за столом.
Темирбай с сомнением посмотрел на стопку с водкой.
- Ничего, - успокоил его хозяин. - Много пить - оно, конешно, во вред. А по малости - во здравие, как говаривал наш поп. Хотя сам лакал без меры.
- А вы. Корней Семенович, неверующий? - чтобы поддержать беседу, спросил Темирбай. - И за что же прогневзлись на всевышнего?
- И-и-и, милок... Долгая история.
Задумал сосед наш Тимоха сына свово оженить и купил к свадьбе какой-то невидали в губернском городе, паюсной икрой прозывается. И до того, говорят, вкусна - язык проглотишь. И страсть, как захотелось мне испробовать этой диковинки.
Как водится, без попа никакое застолье не обходится, Поминки ль, крестины - отец Серапион тут как тут. А об свадьбе и говорить не приходится. Мы, парни да девки, как водится, в окна пялимся, смотрим, как гости вокруг стола рассаживаются.
Ну, налили по первости, прокричали, как водится, "горько!" и стали кто чем закусывать.
Батюшка, не будь дураком, придвинул к себе посудину с икоркой, выбрал ложку поуемистее, развесил утробу по коленкам - и ну уписывать икорку. С завистью поглядывают на него застольщики: каждому охота отведать диковинки. Да не силком же отымать еду у батюшки!
Так и слопал, черт кособрюхий, всю до зернышка.
С этих пор, милок, душа моя попов не принимает, за сто верст обхожу длинногривых. Да и в боге стал сумлеплться.
Дед помолчал, а потом и говорит:
- А ить не поверил ты, милок. - В голосе хозяина послышались нотки обиды. - И зря. Правда, самого батюшки уж давно нет на свете, а вот молодшая сестра его, ровесница мне, жива еще. Не даст соврать: вместях под окном стояли. Так оно все и было. Аграфеной ее кличут.
- А был у батюшки и сынок, - разговорился хозяин. - Теперича, должно, годов под пятьдесят ему было б, али чуток помене. Сгинул где-то на войне. Как сейчас помню, Кешкой звали. По-ученому Винокентии, кажись?
- Иннокентий.
- Во-во! Я ж и говорю: Винокентии. А уж боевой был!
Кого хошь изобразить мог. У нас его ахтером дразнили.
- Актером?
- Ахтером. Только, значитца, экзамены за школу сдал - м тут война. Долго от его вестей не было, потом два-три письма прислал - а там и похоронка. Уж так-то Иришка убивалась...
- Какая Иришка?
- Да все та же. Одна она у нас на всю деревню.
вековухой и осталась.
Дед сокрушенно вздохнул.
- Кому же он письма слал?
- Иришке...
- А после она ни от кого писем ие получала?
- Нет. У ей же родни-то нету.
- А Иннокентий бывал в доме Берсеневой?
- Ну как же. Чай они с Иришкой в школу бегали, Друг у дружки уроки учили. Да и кто из нас не бывал друг у дружки? Деревенька-то была совсем махонькой.
- Похоронка кому пришла?
- Бабке Аграфсие.
- После войны про Иннокентия слухов никаких не было?
- Нет, не слыхал.
- Вы, конечно, хорошо ее знаете?
- Иришку-то?
- Да, Берсеневу.
- А как же. На моих глазах росла. В войну первой на трактор села. Потом на агрономшу выучилась. Последний десяток лет еще и за бригадира у нас управляется. Уважительная такая, зазря человека не обидит.
Аграфена Капитоновна расплакалась, услышав вопрос Темирбая.
- Как же, касатик, мне его не помнить? Ведь я его вынянчила. Души в ем не чаяла. Своими-то детьми бог не сподобил. А уж толковый был, всхлипывала старушка, доставая из сундука перевязанный тесьмой платочек. Все, бывало, книжки разные читал. По две, а то и по три зараз в карманах таскал. Да красиво так рассказывал.
Наконец хозяйка квартиры развязала платок.
- Вот похоронная-то, - подала она протершийся на сгибах, пожелтевший от времени листок.
Темирбай пробежал глазами пожелтевший листок. "Извещение... сентября 1941 года... рядовой Аристархов Иннокентий Серафимонович... убит в бою иод Смоленском..."
Подписи, печать - все на месте...
- А фотографии не сохранили?
- Нет, касатик. Да и зачем она вам? Ведь сколь уж годов его косточки гниют в земле сырой, - запричитала вновь старушка.
- Может, есть его письма или какие-нибудь документы?
- Нету у меня больше ничего.
- Не рисовал Иннокентий?
- Нет, не припомню такого...
- Подведем итоги трехдневной работы. Что у вас, старший лейтенант? взглянул полковник на Шалву. Тот сокрушенно покачал головой.
- Проверены все строительные организации. Никакого намека. Сам я из семнадцати автохозяйств побывал в двенадцати. И тоже ничего.
- Ну, что ж. Отрицательный результат - это тоже результат. Сегодня же срочно доведите проверку до конца.
А что выяснили относительно Берсеневой?
- Она выехала из города в субботу утром накануне обнаружения "Москвича". Сессия облсовета закончилась в пятницу.
- Не забудьте, инспектор, про мелкие гаражи, - напомнил подполковник Чернин.
- Там уже побывали участковые и дружинники.
- Что скажете вы, Сзметов?
Капитан доложил о резульгатах поездки. Полковник углубился и бумаги: Ваши выводы?
- Похищение вещей - декорация. Вор допустил просчет: не обратил внимания на то, что крадет. Вместе с ценными вещами взял старье, вместо золотых вещей - бумагу.
Странные вкусы, не правда ли? Вывод: вору нужны были не вещи. Он охотился за письмами.
- Зачем?
- Преступнику нужны именно письма. И притом личные. Возможно, Аристархова. Других писем у нее не было - она ни с кем не переписывалась. Это утверждают все жители села, в том числе и почтальон. Деловая переписка? Она не составляет ни секрета, ни какой-либо другой ценности для постороннего. Я ее просмотрел. К тому же она находится в незапертом ящике письменного стола в конторе колхоза.
- А кому нужны письма мертвеца, да еще письма столь давние? Ведь им что-то около двадцати пяти лет? - подал реплику майор Проиько. - Нелогично!
- У меня нет совсем уверенности, что Аристархов погиб, - тихо произнес Саметов,
- Но ведь есть похоронка! - настаивал майор.
- Могут быть всякие случаи...
- Но этот-то не вернулся!
- Знать, на то у него были причины, - ответил капитан.
- Еще один вывод в пользу высказанной мною версии.
"Госгь" был явно знаком с обстановкой. Знал, что искать и где искать. Я имею в виду письма. А кому они нужны - об этом мы уже говорили.
- Вы упускаете из виду еще одну версию, - сказал Черпни. - Кражу могли совершить и местные люди. Воспользовались отсутствием хозяйки и...
- Простите, но для чего им письма? Впрочем, над этим вариантом работают товарищи из райотдела.
- А если вора кто-то спугнул? - настаивал подполковник. - Впопыхах он схватил первое, что попало под руку?
- Тогда он скорее бросил бы все. Вряд ли из-за каких-то вещей стоит рисковать свободой!.
- Что вы, Саметов, думаете о "перелицовке" автомобильных номеров?
- Заячья тактика, на время сбить со следа, запутагь следствие. И выиграть время. Ведь не думал же он всерьез, что подделка вообще останется незамеченной?
- Так вы считаете, совершено убийство?
- Не только. Не исключено, что на этой же машине преступник побывал и в Кантемировке. Очень удобно: "убрал" хозяйку, "сменил" номера - и некоторое время можешь быть спокоен.
- Кстати, что вы думаеге о месте совершения убийства? - продолжал задавать вопросы полковник.
- Во всяком случае, не в городе и вообще не в населенном пункте. Выстрел привлек бы внимание. Да и от трупа легче избавиться на безлюдьи...
- Почему вы так уверенно говорите о выстреле? - перебил полковник.
- Экспертиза установила на обгоревшем клочке бумаги, найденном в машине Берсеневой, следы пороховой копоти. Это остаток пыжа. И еще я хотел бы высказать вот какие соображения. Аристархов имел актерские способности. Во всяком случае, это утверждают все люди, знавшие его. Если он жив, не исключено, что он вращается в артистической среде. К тому же этот пыж... На нем проглядываются обрывки книжных фраз, которые мне где-то встречались. Может быть, в какой-то пьесе... Не могу вспомнить.