– Как же ты говорил, что в Помайяросе нам приготовят на смену лошадей и накормят? Никого нет. Свиньи и те попрятались.
– Обещали они, дон Раймундо! – в негодовании воскликнул Лукас.
– И разведчиков наших нету.
Под навесом стоят Иссак Карвахаль и Эксальтасьон Травесаньо, ожидают нас.
– Что случилось, Эксальтасьон?
– Никто не хочет принимать нас, дон Раймундо. Боятся.
Несколько дней назад здесь побывал отряд капитана Реатеги. Капитан созвал жителей на площадь и сказал так: «Я даже не спрашиваю у вас, где находятся представители Янакочи. Запомните одно: услышу, что вы им помогали, их принимали, – вернусь. А вы меня знаете».
Показалось стадо овец. Пастухи медленно шагали вслед. Старый Эррера обратился к последнему:
– Будьте добры, скажите, где живет дон Паскуаль Хасинто?
Пастух тлянул вверх, на вершины гор.
– Умер.
– Неправда, он жив.
Пастух пожал плечами.
– Ну, значит, ушел куда-нибудь.
– Он не может ходить. Он в параличе.
Закатное солнце опаляло церковный портал. Мы тихо вошли внутрь. Какая церковь в округе сравнится с этой! Пол выложен каменными плитами невиданной красоты, на стене – изображение Страшного суда, наполняющее ужасом душу… Мы осенили себя крестом и принялись горячо молиться. Выходим из церкви. Бредем по площади. Вдруг босоногий мальчик дергает старого Эрреру за пончо.
– Что тебе, сынок?
– Дон Паскуаль Хасинто хочет говорить с вами.
– Мы как раз его ищем.
Мальчик ведет нас к лачуге дона Паскуаля. Слепой улыбается нам. Страшна улыбка человека, вечно пребывающего во тьме! Выборный Роблес подходит ближе.
– Добрый день, дедушка.
– Добрый вечер, – поправляет слепой. Он чувствует: сильно похолодало, значит, ночь близка. – Скажите мне, правда, что жители Янакочи решили снять план наших земель и бороться против незаконных владельцев?
– Правда, дедушка.
– А что реки остановились, тоже правда? Не вздумай жать. Глаза мои не видят, но слышу я хорошо, и вот уж давно не доносится сюда рокот вод.
Старый Эррера провел ладонью по лбу.
– Слушай меня, Паскуаль Хасинто. Время обезумело. Наши муки кончатся только тогда, когда люди забудут страх. Надо вылечиться от трусости, надо снять план, а для этого – отыскать старые межевые знаки.
Слепой выпрямился, насторожился. Он не доверял пришельцам.
– Откуда я знаю, может, вы вовсе не представители общины, а слуги какого-нибудь помещика.
Агапито Роблес взял его руки в свои.
– Пощупай-ка, дедушка. Разве это руки бездельника? Сколько урожаев собрали они! Вот мозоли-то, чувствуешь?
Агапито ласково сжимает руки старика. Тот улыбается.
– Как тебя звать, сынок?
– Агапито Роблес Бронкано, дедушка, выборный общины Янакоча.
Старик хитро усмехнулся, лицо его помолодело.
– То-то тебя и выбрали, что ты догадливый. Нам такие нужны, обидели нас. – Голос его упал. – А только нет больше межевых знаков. Помещики их взорвали. Но один уцелел, я знаю. Больше ста лет тому назад Помайярос и Янакоча поспорили из-за женщины невиданной красоты. Аньяда было ей имя. Ради ее улыбки юноши Помайяроса и Янакочи бросились друг на друга с ножами. Потом прошли годы, мы решили помириться. И вот на этой площади поклялись в вечном братстве. Зарезали трех быков и стали праздновать свое примирение. В день праздника жители Янакочи подарили нам колокол. Внутри колокола на бронзе высечено, что Помайярос присоединяется к Янакоче. Вот это и есть знак!
Мы радостно поблагодарили старика и бегом бросились к колокольне. Мауро Уайнате встал на плечи Сиприано Гуадалупе, осветил фонарем внутренность колокола.
– Есть! – закричал он. И стал читать: – «Ко-ло-кол, по-да-рен-ный. об-щи-ной Я-на-ко-чи…»
– Что еще?
– «При-со-е-ди-нен-ному у-част-ку Сан-ть-я-го По-май-я-рос… год…» Не видно!
– Черт побери!
– «Год ты-ся-ча восемь-сот семь-де-сят…»
Уайнате без конца рассказывал всем о чудесном случае, громко кричал от радости и опять принимался рассказывать о том, как нашли межевой знак. Жители высыпали из домов, столпились вокруг, глядели недоверчиво.
Старый Эррера крикнул:
– Неблагодарные жители Помайяроса! В прошлую зиму вы положили у моих дверей закоченевшее тело Амарго Толентино. Я спас его. – Еще и еще упрекал он их. – В марте ко мне принесли упавшего в ущелье сына Сантьяго Басилио. Я вправил ему кости. Благодаря мне он может ходить, благодаря мне будет играть со своими внуками. И вот как вы мне платите!
Устыдился Сантьяго Басилио, видя гнев старого Эрреры. Подошел ближе.
– Прости меня.
– В тот день, когда я вернул тебе сына, ты обещал мне овцу. Где она?