– Да?
– Я тут на работе задержусь, выгуляй Баранкина.
– А что случилось? – голос соседа напрягается. – Какие-то проблемы? Мне приехать?
– Ты с ума сошел? Мы не в школе и я не твоя дочка, так что расслабь батоны. Просто кое-кто не в духе.
– По-моему этот кое-кто должен держать себя в руках и знать свое место. – Дамир суров как никогда.
– Ну да, как и кое-кто должен жить в своей квартире. Но почему-то этого не делает. Ладно, говорить некогда. За пса не забудь.
Отключаюсь. В таком соседстве есть все же плюсы. За Баранкина я могла быть спокойна.
Глава 6
Настроение было на нуле. Даже самые отчаянные дамы нашего рабочего общества, которые были готовы простить Себастиану все его грехи ради его красивой мордашки, конкретно приуныли. Начальники отделов и вовсе выходили из зала совещаний с приспущенными галстуками и лицами, будто похоронили свои выходные на ближайшие пять лет. Последующая давка в переполненном метро радости не добавила. Ноги беспощадно ныли, голова раскалывалась. А в сумке, будто гантелей килограмм на пятнадцать, валялся заполненный блокнот. Непонятно каким макаром, но шеф умудрялся диктовать свои принципы работы аккурат между раздачей пиздюлин. И к завтрашнему дню мне желательно было бы все запомнить.
– Твою ж налево! Какого хрена… – От души выстроила такой красивый матюг, что аж сама обомлела от его витиеватости. Учительница русского счастливо бы всплакнула от того, что ее уроки не пропали даром. А затем злостно пнула металлическую дверь.
– Кто там дебоширит? – мигом проснулась наша консьержка и послышались ее шоркающие шаги в мою сторону. – А, это ты дочка.
– Добрый вечер, баб Нюр, а что снова с лифтом?
– Ну, так сломан он.
– Логично, – вздыхаю, – раз я здесь, а не в нем.
– Так ты спасибо своему обормоту скажи. – Бабуля протирает очки краем халатика и вновь возвращает их на переносицу. – Застрял, чуть двери мне не выломал. Пришлось вызывать рабочих.
– А чего ломал-то? – еще более печально звучит мой голос. Понимаю, что Баранкин здесь не в счет. И главным обормотом выступал никто иной, как Дамир.
– Ну так у него эта… как его… кастрафобия. Нет, куластрофобия. – Баба Нюра хлопает по карманам халата и достает бумажку. – Вот, кстати, это вам. Приходила девица тут недавно, но я ее не пустила. Ты уж прости меня дочка, что лезу не в свое дело. Я понимаю, что молодежь нынче пошла другая и понапридумывали всякие "свободные" отношения. Но ты бы за мужика крепче держалась. Не плохой он, хоть и похож на разукрашку моей внучки.
Сил на переубеждения в обратном не оставалось. Я, молча забрала бумажку и начала покорение своего личного Олимпа. Где-то на десятом этаже стали отчетливо слышны крики и громкий лай. То, что это исходит из моей квартиры, сомнений не оставалось. Перепрыгивая через две, а то и три ступеньки, несусь на шум. И что я вижу? В прихожей все разгромлено, а на полу виднеются капли чего-то бардового. Капец, только не говорите мне, что это кровь…
– Жеванный крот! – Громыхает голос Дамира откуда-то с кухни. – Отдай эту дрянь сюда!
Переступаю развороченную мебель и шагаю на шум. Мне понадобилась минута, чтобы разобраться в происходящем. Дамир стоял на четвереньках перед кухонным столом, где спрятался пес. Одна рука парня была кое-как перевязана кухонным полотенцем, другую он отважно тянул к рычащему Баранкину. Последний кстати, издавал такие звуки очень редко и, обычно, был миролюбивой скотиной.
– И что здесь происходит? – вкрадчиво уточняю у героев этого марлезонского балета.
Дамир от неожиданности бьется головой об стол и выдает порцию загадочных выражений.
–Помнится, я всего лишь просила выгулять собаку. – При виде меня пес счастливо замахал хвостом, но позицию не сдал. Перевел взгляд на Дамира и снова рыкнул.
– Я и выгулял.– Парень тоже не собирается уступать животине. – Вот только этот мохнатый изверг…
Баранкин снова оскалился и клацнул пастью прямо у руки Дамира.
– Только не говори, что он побывал на мусорке. – Протяжно вздыхаю.
– Побывал. – Честно раздается мне в ответ. – И решил принести хозяйке подарок.
Как я и говорила, если не уследить за Баранкиным, то он в диком экстазе сливался со всем содержимым мусорника. После этого он безбожно вонял и всегда отправлялся на капитальную мойку, но его это не останавливало. Спасало лишь то, что выгуливать его надо было на поводке и не давать излишней воли. Дамир за это видимо забыл. Наклоняюсь к столу и маню пальцем:
– Баранкин, ко мне. Покажи мне, что ты там притащил.
Пес с гордо поднятой мордой проскальзывает мимо Дамира и несется ко мне. А затем выплевывает то, что у него было зажато в зубах.