Те расступились, не глядя на Факера, обратив свои зачарованные проникновенные взоры на попа.
«Ступай», - сказал он Факеру, и тот пошел через разошедшихся сирых и убогих, продолжающих сжимать тяжелое дубьё и холодную сталь, зловонно и зло дышащих на расстоянии одного удара.
Чернь осталась позади, и Факер с трудом преодолел желание ускорить шаг, дабы скорее покинуть это место. Он коротко оглянулся – поп что-то неслышно вещал своей пастве, а та слушала его, не отрывая глаз, позабыв о своём недавнем обидчике.
Он задрал уже почти трезвую голову, яснеющую от снизошедшей к нему невесть откуда божьей благодати, всматриваясь в небо: едва теплое весеннее Солнце безвозвратно разогнало тучи, улыбаясь ему и подмигивая.
Факер радостно глотнул воздуха в ответ, и вышел за врата.
***
Дверь была открыта. На пороге стоял едва знакомый ему чувак и курил сигарету.
«Все спят», - сказал он шепотом.
Факер понял, что говорил по телефону именно с ним, демонстративно оттер его корпусом, и шумно ввалился в квартиру. Не разуваясь, он обошел всю территорию, убеждаясь, что пацаны действительно попадали кто где, и дрыхнут. Среди гостиной был накрыт стол с объедками и пустой тарой из-под бухла.
Зато на кухне Факер не без радости обнаружил Василия.
Василия он знал достаточно давно, хоть тот и был младше его на несколько лет. Некогда он приехал в столицу получать высшее образование и корочку юриста, чтобы после пяти лет, нужно сказать достаточно старательной учебы вернуться на родину и начать тут рулить с нарастающими темпами. Василий не пил и не курил, более того – занимался боевыми единоборствами и качался, поедая в огромных количествах яйца, орехи и каши, добавляя ко всему этому различные пищевые добавки. По местным меркам он был мажором, но в столице все годы учебы провел достаточно скромно – снимая одну хату на окраине с корешем Факера, и существуя на реально скромный бюджет. Там-то они и познакомились. К своей радости Факер узнал, что Василий возит в столицу отличные шишки, так сказать – для своих, собственно, живя с этих денег.
С тех пор прошли годы. Василий давно вернулся на родину, и занялся бизнесом, пересев со своих двух на подаренную матушкой в честь успешной защиты красного диплома тачку. Вместе с батей, скинувшись по пять штук зелени, они купили себе посадочные места в законодательном собрании, после чего быстренько выделили под левые цели в долгосрочную аренду землю подставным фирмам, и тут же открыли несколько кафе – прямо на набережной, и пяток магазинов – в спальных районах, для нужд народа, так сказать. Одно время даже ходили слухи, что Василий будет баллотироваться в градоначальники, но он, как член партии власти, назвал во время сессии подобные разговоры – провокацией с целью рассорить единую команду, целиком и полностью поддерживающую действующего вот уже как два десятка лет мэра.
В партию, как известно, кого угодно не берут.
«Так что пускай сидят, и не пиздят», - сказал он, срывая овации трех десятков коллег по однопартийному горсовету.
Муниципальные СМИ побоялись дать это в эфир, а других в их городке не нашлось.
В глубине души Василий наивно надеялся, что своим порывом подтолкнет коллег назначить его – молодого и перспективного, секретарем, чтобы получить во главе города вожделенный сплав молодости и опыта. Однако правой рукой мэра как был так и оставался его давний непотопляемый товарищ – бывший руководитель местной пионерии.
Накануне Пасхи Василий вдруг понял, буквально почувствовал нутром, что остановился в развитии, и дальнейшая жизнь, по правде говоря, потеряла смысл. Нет, конечно, он не собирался вешаться или ещё как-то сводить с ней счёты, ведь вкусно жрать, трахать тёлок, гонять на тачке, и вообще рулить – было круто. Только вот, невидимая грусть ранила его сердца. Сняться Василию кроме спорта было нечем, но в данной ситуации не помогали даже физические упражнения с металлом. Глядя на себя в зеркало, Василий понимал, что всё отлично, и качаться, по большому счёту, тоже больше не нужно, так, разве что поддерживать форму. Как не нужно было никуда рваться в политике и бизнесе. И если его отец – человек старой закалки, - не страдал от подобных душевных терзаний, и вполне наслаждался маленькими радостями жизни, например – охотой на кабанов, пописывая об этом в персональной колонке для главной муниципальной газеты на правах главы клуба охотников и рыболовов, - в отличие от Василия, выпивая и покуривая сигареты, он, при этом, не отставал от сына, и со смаком драл блядей в бане.
Заткнув уши наушниками, Василий пялился в ноутбук, просматривая очередной ситком. Факер похлопал его по плечу. Василий медленно повернулся. С реакцией у него вообще было не очень, наверное, поэтому, он и остановился в развитии. Буквально на секунду в его глазах мелькнуло желание врезать оппоненту, после чего, узнав товарища, Василий расплылся в улыбке. Порадовавшись, что тот его рефлекторно не ушатал, Факер улыбнулся в ответ: Василий его явно радовал.
Поставив муви на паузу, он, наконец, избавился от наушников.
«Христос воскрес!» - радостно и трезво приветствовал его Василий, с удовольствием отпивая из картонного пакета кефир.
Решив не тянуть резину, Факер прямо осведомился по поводу наличия шишек или другой дудки, на что Василий ответил, что где-то была полка, но, похоже, ее уже скурили. Выйдя на балкон, Факер с разочарованием обнаружил пустой пакетик с пылью. Кое-как соорудив из нее банку с табаком, он натянул себе и задумчиво выдохнул во вновь грозовой горизонт.
***
У Василия не только были хорошие шишки – возле него постоянно тёрлись тёлки модельной внешности. В их городке особых перспектив не была, так что он изначально рассматривался как один из самых перспективных вариантов. На Василия шла настоящая охота. Тёлки дрались из-за него, шли на шантаж и подставу, короче говоря – творили зло. Он же оставался над полем битвы, и просто жарил время от времени одну из стада, особо не задумываясь над тем, чтобы жениться.
А вот Факеру тёлки-модели не нравились. Да, внешне всё было замечательно – о лучшем не приходилось и мечтать, да вот только глаза каждой из них – зеркала души, - поражали его своей мутной пустотой, бессмысленной и беспощадной, - это были глаза паразита, отвратительного и пагубного, созданного природой, дабы не давать тебе расслабиться, чтобы ты развивался, чёрт побери, - а не привязался к первой попавшейся юбке на всю жизнь, превращаясь из мужика в кусок дерьма, в который можно смело плюнуть, что, собственно, с тобой по жизни и происходит.
Похоже, Василий понимал это не хуже Факера, несмотря на то, что между их бытием и сознанием была пропасть. У каждого из них, может быть, были разные мотивы, да вот только цели их были едины – не связываться с этими дурами серьёзно. С ними не о чем было говорить. То есть, тёлки были не просто скучны или не начитаны, они вообще были никакие, безмолвные прекрасные изваяния природы, созданные по всем канонам глянцевых журналов.