«Он сам тебя наберёт», - всё так же равнодушно ответила она.
«У него нет моего номера», - процедил он сквозь зубы.
«Всё будет хорошо», - промычала Аня.
«Да ты надо мной, блядь, прикалываешься», - взорвался Факер и встал.
Будто не услышав его, тёлка продолжала возиться со сковородкой, стоя к нему спиной.
«Эй, блядь», - позвал её Факер, но Аня так же не отвечала.
Он огляделся в поисках её мобильника.
«Где твоя труба?» - спросил он.
Тёлка молчала. Факер грубо схватил её за локоть и, согнувшись, принялся лапать за задницу, ища трубу в необъятных складках штанов. Аня ударила его коленом в нос, отчего из глаз у него разноцветным фонтаном полетели искры и слёзы, и он рухнул на велосипед, а велосипед, в свою очередь, рухнул на Факера, что в своей совокупности было весьма больно. Взбешенный Факер попытался встать одним рывком, но так как был слишком пьян, лишь запутался левой рукой в липкой масляной цепи, из-за чего говно окончательно переполнило его, и он начал грязно и бессвязно сквернословить, обещая послать Ане все адские муки разом, вот только он вырвется из цепкой хватки велосипеда.
Однако, не обращая на него никакого внимания, Аня спокойно вышла из кухоньки, заперев за собой дверь на собачку.
Поняв, что разыгрывать сцены уже не имеет смысла, Факер немного успокоился, и принялся неспешно освобождаться из своего неудобного положения, что, в конечном итоге, после минуты борьбы растянувшейся для него в добрые полчаса, ему наконец-то удалось сделать.
Он осторожно отставил велосипед на место в угол, и дернул дверь – было заперто.
«Эй!» - крикнул Факер.
Тёлка не ответила.
«Открой, блядь!» - выругался он, зная, что она имела его в виду.
Подумав с секунду, Факер достал из холодильника бутылку водки и высадил дверь с ноги.
Посреди ночной тишины она упала оглушительно громко. Одна из дверей отворилась, выплевывая из себя перепуганную Аню.
«Ты совсем охуел?» - заверещала она.
«Не тыкай мне, детачка», - Факер втолкнул её обратно в комнату.
Он осмотрелся: всё выглядело чинно и благородно, семейные фотографии в рамочках, даже подушка в форме сердечка, - любовное логово гоблинов.
«Я буду кричать», - предупредила его Аня, должно быть думая, что он сейчас попытается её изнасиловать.
«Я против насилия», - сказал Факер, понимая, что у него сейчас не встанет, даже если она согласится предварительно взять у него в рот.
«Какого чёрта тебе тогда надо?» - продолжала разводить кипишь хозяйка их скромной обители.
«Я же тебя попросил», - устало сказал он и замахнулся – для профилактики, не собираясь её бить, однако и этого хватило, чтобы лицо её перекосилось, и она резко дернулась в угол комнаты.
Ему стало очевидно, что муж держит девочку в ежовых рукавицах и, следовательно, она понимает только язык силы, и все дипломатические уловки, которые Факер пытался использовать на кухне, были Ане до одного места.
«Дай мне телефон», - попросил он настойчиво.
Она задрожала.
«Быстро, блядь!» - прикрикнул на неё Факер, после чего тёлка наконец передала ему трубу.
Он начал перебирать адресную книгу – сотни каких-то уродов и несколько Михаилов и Мишек.
«Где он тут? Набери», - он бросил ей мобильный и, дождавшись, пока Аня пошлёт вызов, отобрал его обратно.
Однако на том конце ему сообщили, что аппарат абонента выключен.
На всякий случай, он вбил себе его номер.
«Ты точно его набрала?» - спросил Факер нарочито строго.
Она кивнула.
«А если проверю?» - нажал он в последний раз.
«Зачем мне врать», - пискляво всхлипнула Аня.
«Плохо», - сказал Факер, и вышел в прихожую.
***
Он прильнул к холодному стеклу лбом, пытаясь что-то разглядеть в темноте: лишь монолитные силуэты, и ни одного признака жизни. Факер устало зевнул, подумав, что можно было бы пойти и поспать, пристроиться на супружеском ложе, а Аня – пускай ложиться в углу, на коврике.
Однако не успел он выйти из прихожей, как услышал где-то вдалеке – вниз по улице, которой они сюда пришли, - приглушенный звук выстрела, а потом ещё один, что не оставляло ему надежд на то, что это была его галлюцинация.
Он отпер дверь – ночь обдала его сковывающим каждый сустав, вводящим в ступор морозом. Сутулясь и стуча зубами, Факер вышел на крыльцо и стал слушать. Уже ближе зазвучали приглушенные ветром крики незнакомых людей.
Решив не дожидаться, пока снова начнут стрелять, он вернулся в дом и рванул в комнату, где спали его товарищи: Толик и Фёдор, приняв позы эмбрионов, спрятались под одно тонкое покрывало, инстинктивно прижавшись друг к другу спинами, в надежде согреться.
Факер попытался разбудить их, но тщетно. Ребята слишком много выпили за сегодняшний вечер, их тела и, главное, мозги были чересчур перенапряжены последние несколько часов, вследствие чего оба спали словно убитые. Он пытался даже бить их по щщам – безрезультатно. Радуясь, что хотя бы молчит хозяйка, он прибегнул к последней попытке, зажав Толику ладонями рот и нос.
Этому приему он научился еще в юности, когда у него была своя собственная собака – шикарный тигровый бультерьер, с кучей титулованных предков, типа дедушки чемпиона мира, одним словом – пёс с весьма пафосной родословной. Факеру вообще казалось, что в те времена все мальчики и девочки его возраста поголовно мечтали о собаках, ну, или хотя бы котах. 1990-е были невеселым времечком: не было не только социальных сетей, но и самого Интернета, да и сами компьютеры считались настоящей роскошью. Более того – по телевизору крутили всякую чушь. Плюс ко всему – не было денег, а даже если они и были, купить что-то стоящее из польского и гуманитарного говна было невозможно.
Котов и тем более кошек Факер не котировал, считая их эгоистичными злыми тварями, которые плевать хотели на своих хозяев. И, по сути, он был прав.
Другое дело – собаки. Не считая всяких болонок и пуделей, псы были преданными и верными товарищами, и этим качествам могли позавидовать многие из живущих ныне, и живших когда-то.
Вообще, Факер считал лучшими собаками дворняг – именно они умели ценить добро и заботу так, как никто другой в этом мире. Но, всё же, иметь бультерьера было особым шиком.