Джино покачал головой.
Старик закрыл глаза и прижал пальцы к вискам.
— Должно быть, почта плохо работает. Я бы на твоем месте не стал волноваться.
— Кто сказал, что я волнуюсь? — Джино вскочил со стула и начал нервно мерить комнату шагами. — Просто боюсь, как бы письмо не затерялось в дороге. Знаете, папаша, я вот что думаю. Не махнуть ли мне прямо туда?
Старик открыл глаза и посмотрел в окно, на оживленную улицу. После нападения он только пару дней как начал вставать, но все еще боялся выходить на улицу. Там найдется много охотников до его денег, золотых часов и даже его жизни.
— Что вы мне посоветуете? — спросил Джино, раскачиваясь на пятках.
— Насчет чего?
— Ехать или не ехать в Сан-Франциско? — выкрикнул Джино. Старик совсем выжил из ума. Наверное, те парни вышибли из него мозги.
— Я бы советовал тебе недельку-другую подождать, — сказал мистер Пуласки, вновь ухватив нить разговора. — Однако… — Он остановился, забыв, что хотел сказать.
— Что? — обеспокоенно спросил Джино, вбивая кулак правой руки в левую ладонь.
— Я думаю, — мистер Пуласки вдруг почувствовал резкую боль и закатил глаза. — Я д… — Боль раздирала на части его тщедушное старческое тело. Он закашлялся и не заметил, как при этом у него пошла горлом кровь, стекая на подбородок. Мистер Пуласки устремил на Джино невидящий взгляд и подумал о своей любимой жене. Даже едва не произнес вслух ее имя. Однако новый приступ боли разорвал ему грудь, и он рухнул в кресло.
Паника охватила Джино.
— Мистер Пуласки! Папаша! В чем дело? — он схватил старика за плечо. — Очнитесь, папаша! Очнитесь!
Он нагнулся и заглянул мистеру Пуласки в лицо. Глаза и рот старика были открыты. Но это уже было не лицо, а маска смерти.
— Ох, нет! — забормотал Джино. — Иисусе Христе! Нет!
Он встал перед умершим на колени и покачал у себя на груди его голову. Из его глаз — впервые за много лет — покатились слезы. Мистер Пуласки был славным старикашкой. Никому не причинил зла. За что?
Джино вытер глаза тыльной стороной ладони и поднялся на ноги.
Леонора никогда не познакомится с автором любовных писем, которые она получала каждую неделю на протяжении целого года. Более того, мистер Пуласки никогда не увидит Леонору.
— Ах, черт, папаша! — вырвалось у него. — Неужели ты не мог подождать?
В семь часов утра в доме на Бикмен-плейс подавали завтрак: горячую овсянку, густое, сладкое какао и большие ломти хлеба.
Коста ел весьма умеренно. Миссис Ланца была недовольна.
— Плотный завтрак дает человеку силы для трудов праведных — хороший врач всегда внушает это своим больным. Правда, дорогой?
В восемь Коста вышел из дома. Наконец-то он свободен! Он полной грудью вдыхал нью-йоркский воздух. Здесь пахло иначе, чем в Сан-Франциско. Воздух был жестче, со множеством примесей. Когда-то это был его родной город, но Коста старался не вспоминать об этом. Настоящая жизнь началась в тот день, когда Франклин Зеннокотти увез его в Сан-Франциско. О том, что было до этого, Коста предпочитал забыть. Он только знал, что обязан жизнью Джино Сантанджело. Если бы не Джино, он кончил бы свои дни в исправительной колонии.
Исправительной!.. Курам на смех!
Джино провел поганую ночь, проворочавшись под одеялом. Обычно он спал сном младенца, но иногда тяжелые мысли не давали ему уснуть всю ночь напролет. Сегодня было то же самое.
Стук в дверь не сразу дошел до его сознания, а когда наконец дошел, Джино взглянул на часы и рассвирепел. Полдевятого утра.
— Да? — рявкнул он.
Коста уловил раздражение в голосе друга и подумал: может быть, прийти в другой раз? Но ведь он проделал такой длинный путь, чтобы сообщить Джино кое-что важное. Уйти означало бы только оттянуть момент истины.
— Это я, Коста Зеннокотти!
— Коста? Какого хрена ты тут делаешь?
Джино открыл дверь, хлопнул друга по плечу и втащил в свою конуру.
— Эй! — воскликнул он. — Любому другому я расквасил бы физиономию. Поднимать меня в такую рань! Но я рад тебя видеть. Почему не сообщил о своем приезде?
Коста много раз прокручивал в уме начало разговора. Но сейчас у него все перепуталось. Он понял, что лучший путь к цели — прямой и честный.
— Это касается Леоноры, — выпалил он. — Я не хотел, чтобы ты узнал об этом из письма.
— О чем об этом? — к лицу Джино прихлынула кровь.
— Она вышла замуж, — тихо сказал Коста. — Вышла замуж за другого.
Среда, 13 июля 1977 г., Нью-Йорк и Филадельфия