– М-да… Тогда, может быть, у вас остались от бабушек какие-нибудь старинные безделушки? Часы, вазочки, подсвечники?
– Нет. Все мои предки – крестьяне, и не из богатых.
– Неужели совсем ничего ценного нет?
– Есть квартира. Неприватизированная, но ее, наверное, можно поменять с доплатой на какую-нибудь Щербинку.
На этот раз головой покачал атлет.
– Обмен – удовольствие долгое, а помощь вам нужна немедленно. К сожалению, в нашем агентстве железное правило: без аванса мы не работаем.
– Еще есть земля и дом в Подмосковье, но на них трудно найти покупателей. Там плохая экология, и добираться очень неудобно. И даже если повезет с покупателем, на оформление сделки уйдет не один день…
Атлет задумался.
– А знаете, Валя, земля и дом – это неплохо. Я, пожалуй, готов вас выручить. Скажу семейству, что решил по случаю вложиться в недвижимость. В общем, давайте договоримся так: завтра часиков в одиннадцать вы подъедете в нашу контору на Каширке… Сможете отпроситься с работы?
– Наверное.
– Вот и славно! Захватите с собой документы на участок. У нас есть свой нотариус, он в два счета оформит доверенность. Я внесу аванс, и наше агентство – к вашим услугам. А сегодня я готов заехать за вами, когда закончится ваша смена, отвезти домой и проверить квартиру на предмет следов пребывания посторонних. В качестве подарка от фирмы.
Александр вышел на крыльцо трактира и покачал головой. Жалко девку. И откуда только берутся такие бесхитростные дурочки? Он готовился к схватке, думал, придется разыгрывать целое представление – обволакивать, притуплять бдительность, заманивать. А она ведет себя доверчиво, точно кутенок, и не остановилась ни разу, не принюхалась подозрительно. Даже неловко как-то: все равно что младенца облапошил.
С другой стороны, этот мир никогда не был добрым к доверчивым дурам, и не он, Александр, придумал его законы. Глупость и доверчивость в наше время – непозволительная роскошь, а за роскошь принято платить по самым высоким тарифам.
Он сунул руку в карман, нащупал брелок с ключами от машины и подошел к приветливо пиликнувшему "фольксвагену". Нужно позвонить Мыльнику, доложить, что его расчеты оправдались. Жаль, между прочим. Высокомерный засранец и прежде-то норовил задрать нос выше некуда, а теперь, когда он того и гляди пролезет в высокое начальство, на него вообще управы не найдешь.
"Выходит, весь этот кошмар мне устроили из-за злосчастного тетинюриного наследства?! Каких же деньжищ должна стоить тамошняя земля, чтобы ради нее затевать такую подлую и сложную игру? И какими извращенцами нужно быть, чтобы ее затевать, даже не попробовав самый простой и прямой путь – спросить у меня, за какую сумму я готова уступить свою латифундию? Да они наверняка только на подкуп участкового потратили больше!"
Открытие никак не укладывалось у Валентины в голове. Настолько не укладывалось, что она готова была поверить в ошибочность своих выводов. А вдруг и толстяк-участковый, и его приятель-атлет не имеют отношения к художествам преследующего ее "негра"? Вдруг они действительно хотят ей помочь?
В конце концов Валентина убедила себя, что должна действовать исходя из предположения виновности обоих. Развитие событий покажет, права она или нет, но даже если не права, ничего страшного. Она не причинит вреда невиновным и не ухудшит собственное положение. Правда, и не улучшит, но это можно будет поправить потом, когда станет ясно, что она ошиблась. Зато если она права, весь этот ужас скоро закончится, и мерзавцы получат по заслугам!
"Куда тебе, дуре несчастной, тягаться со злодеями! – запричитал внутренний голос, поразительно похожий на материнский. – У них сила, деньги, влияние, башковитые адвокаты, а у тебя что? Раздавят, как букашку, и глазом не моргнут. Отдай ты им эту проклятую землю, пускай подавятся! Пропадешь ведь, бестолочь!"
"Цыц! – мысленно прикрикнула Валентина на призрак матери, ожесточенно возя шваброй по кафелю. – Я не бестолочь! И землю не отдам. Может, тебе и хотелось бы, чтобы я в подтверждение твоей правоты всю жизнь мыла туалеты, но у меня другие планы. Этот участок должен стоить тысяч пятьдесят, не меньше. Иначе они не стали бы затевать свой триллер. Продам, расплачусь с банком и пойду учиться. Говорят, начинать новую жизнь никогда не поздно. А двадцать семь – вообще не возраст".
Как именно нужно действовать, Валентина сообразила довольно быстро. Закавыка была в другом. Ей требовался союзник – человек, который выслушает ее, не перебивая, не критикуя и не предлагая своего плана спасения. Выслушает и согласится помочь. А где такого союзника найдешь?