Конечно, такой «лекарь» печется о благе своего племени, однако бесспорно проявляет и элементы мошенничества. Больному он обвязывает шнурком часть тела, которая болит. На шнурке болтается заговоренное колдуном лечебное средство — кусочек бамбука, коралл, мешочек… Однажды я раскрыл такой кошелечек, величиною с наперсток, привязанный к сломанной ноге больного. В нем была соль. Не следует заблуждаться: чаще всего это для больного только символ.
Мой ассистент в Киквитской больнице, бабунда, рассказывал, как колдун исцелял больных его племени. У него вступление было не столь драматичным. Когда кто-нибудь в деревне заболевал и к нему звали колдуна, тот появлялся с пальмовой ветвью в руке. Он обмахивал ею больного, умоляя Нзамби перевести болезнь из тела больного в пальмовую ветвь, затем касался больного места веткой и бросал ее в огонь. Всю ночь напролет у ложа больного дежурили родные. Если он выздоравливал, это означало, что Нзамби внял мольбам колдуна.
— А если ему становилось хуже?
— Ну так ведь еще есть больница!
— Вот почему больные часто попадают к нам слишком поздно. Это тоже на совести «лекаря».
— Ошибаетесь. Он часто сам советует людям лечь в больницу. Но они не спешат.
— Почему же он не посылает их сразу?
Ассистент задумался и сказал:
— Больной, как и здоровый, член нашей общины. Когда все дежурят у его постели, он не ощущает себя таким одиноким, как в больнице. Вся община как бы сочувствует его страданиям. Это большая моральная и психологическая поддержка, она помогает не меньше лекарств. Колдун способствует единству рода. Когда больной выздоравливает, семья устраивает праздник, закалывает козу, выставляет пальмовое вино. А у нас любят праздники.
— «Медик» берет гонорар?
— Он получает подарки. Кур, коз, пальмовое вино. Должен же он на что-нибудь жить. Теперь, однако, он все чаще требует денег. Дурная привычка.
— Но ведь деньги легко превратить в товары.
— Да, конечно, но денег у людей мало. И зачем только европейцы завезли к нам деньги? Мы и без того бедны.
Это была горькая правда. Деньги сделали африканцев еще беднее, так как они острее почувствовали свою нужду и необходимость зарабатывать их тяжким трудом. Раньше они разводили коз и кур, сеяли просо, сажали маниоку. Теперь маниоку они вынуждены покупать. А монганга ведет себя как врач в Европе: чем он знаменитее, тем больше гонорар.
— Помните ребенка с парализованной ногой?
— Конечно. Мы привели ее в такое состояние, что малыш уже ходил, как вдруг он исчез из больницы. Ему нужно было побыть у нас еще пару месяцев для окончательного выздоровления.
— Мать забрала ребенка, потому что якобы мы плохо о нем заботились.
— Чушь какая! Вы же знаете, что это не так.
— Я-то знаю, а мать?.. Раз вы не берете гонорара, рассуждала она, значит, ребенок вас не интересует и вы не стараетесь его вылечить. Лучше пойти к колдуну. Колдун доделает начатое, ребенок выздоровеет, мать продаст свою последнюю козу, чтобы заплатить колдуну, или козу отдаст ему. И он прослывет великим монгангой.
К сожалению, с этим нельзя было бороться. Нечто подобное случается и в Европе. Даже там еще верят в чудеса. Как же мне обижаться на санитаров, если они тоже верят в дауа дауа?
Однажды я пришел в женское отделение… Одна роженица, женщина из народа пигмеев, крепко перевязала себе грудь веревкой. В ответ на мой вопрос санитар разъяснил:
— Традиционный метод лечения, господин врач. Чтобы вызвать молоко. У нее оно пропало.
— Ладно, — сказал я, наученный опытом. — Пусть веревка остается, сделаем ей, кроме того, несколько уколов. — Я написал рецепт. — Так мы сочетаем традиционное с гормональным, и результат не заставит себя ждать.
Санитар весь просиял. Так много понимания он не ожидал от монделе.
Разумеется, наряду с «добрым» колдовством есть и «злое», или, как мы говорим, черная магия. Оно и понятно. Если колдун может излечить человека, то он может и умертвить. В больнице поселка Мази лежал один деревенский старейшина, старик значительно старше семидесяти лет. Мой коллега оперировал ему грыжу. Все шло хорошо, но вдруг спустя две недели у него началось заражение крови. Удивительного тут ничего нет, ведь родственники, которые днюют и ночуют возле постели больного, трогают бинты грязными пальцами, чтобы посмотреть, как заживают раны. Старик был при смерти. Врач, страшно расстроенный, попросил меня — я случайно в этот момент был в больнице — разъяснить главе рода, что произошло. Глава рода, статный мужчина, сказал: «Мы этого ожидали. Паш дедушка должен умереть. Это предопределено». Заметив мое удивление, он добавил: «У нашего дедушки есть большой враг. Он пошел к злому колдуну. И тот послал ему смерть».
Такой колдун лепит из хлебного мякиша фигуру жертвы и втыкает ей в грудь иголку. Если жертва, как в нашем случае, умирает, авторитет колдуна увеличивается еще больше. Как далеко может зайти эта телепатическая магия, показывает совершенно невероятная история, опубликованная в конголезской газете. Жена одного плантатора пригласила к постели своего больного мужа колдуна, после того как все лекарства белых врачей оказались бесполезными. Колдун пришел, посмотрел больного, бросил на него несколько листьев… и больной выздоровел. Колдун потребовал огромный гонорар, сто тысяч франков. Жена отказалась заплатить. Колдун без единого слова покинул дом. Случайно мимо проходил больной, у которого на затылке была опухоль. Колдун взглянул на нее, и опухоль появилась на затылке жены плантатора. Она разрослась, женщине пришлось поехать в Европу, так как ей могла помочь только операция. Когда расходы по поездке и лечению составили сто тысяч франков, опухоль спала сама.
Этому можно верить и не верить. Я не верю. Однако, чтобы услышать подобные истории, не нужно даже ездить в Африку.
Нечто похожее произошло с волшебной рукой. Во время беспорядков в Квилу в Киквите было введено чрезвычайное положение. Солдаты патрулировали «границу» на реке Квилу к востоку от города. Однажды они задержали старика, переправлявшегося на пироге с противоположного берега. В его вещах они нашли небольшой ларец, а в нем — набальзамированную руку. Меня попросили установить, принадлежит ли рука африканцу или европейцу. По антропологическим признакам я определил, что это рука белого. По-видимому, она принадлежала миссионеру, которому недели две назад ее отрубили выше локтя, когда бандиты напали на католическую миссию в Кизалу, а миссионеры не пожелали покинуть миссию. Солдатский патруль нашел трупы миссионеров и похоронил их. У одного не было руки. Комиссар спросил старика:
— Откуда это у тебя?
— Купил за триста франков.
— Зачем она тебе?
— Это магическая рука. Кто к ней прикоснется, будет таким же ловким, как тот белый. Он умел все чинить, лечил всех.
Этот старый тэта, как их называют, был одним из немногих бродячих колдунов, которые сами верят в могущество чудодейственных и волшебных средств и умеют убедить в этом неграмотных, легковерных людей. Понятно, что молодежь чаще всего смотрит на таких людей с иронической улыбкой, особенно там, где революционное движение искореняет старые взгляды.
Я не очень-то обрадовался, когда узнал, что меня тоже считают великим колдуном. Произошло это после того, как я у одного раненого удалил разрывную пулю из мозга. Он был мятежник — так здесь называли бойцов национально-освободительного движения, и для восстановления своей репутации «нейтралиста» пришлось почти сразу же удалить простреленную почку солдату.
Но даже среди солдат многие твердо верили в заговор против пуль. А разве мало среди европейцев таких, кто носил на войне амулеты против вражеских пуль? Итак, опять то же самое. А теперь? В дни мира? Что мы вешаем в своих автомобилях?
Как-то раз в больницу доставили сержанта конголезской армии с тяжелым ранением предплечья. У него в руках взорвалось ружье. Он рассказал мне: «Мы были в походе против мятежников в районе Гунгу. Я хотел выстрелить, но ружье дало осечку. Что скажет лейтенант? — подумал я. — «Отлыниваешь», — скажет он. Я пошел в соседнюю деревню к колдуну. Он сказал, что пуля заколдована. Затем слегка погладил ружье: «Теперь стреляй. Ты не умрешь, но руку себе повредишь. Хорошо, что ты пришел. Если бы ты снова попытался выстрелить, ты умер бы».