Назвали Эльгу Алиташову.
— Эльга Алиташова? Очень хорошо. Эльга Алиташова, захватите список студийцев и пойдемте ко мне в кабинет, все остальные могут идти обедать.
Директор и художественный руководитель обходили театр. Состояние театра удручало. Зашли к бутафору. Горбатенький старичок-беженец из фашистской Германии, с мундштуком без сигареты во рту — лепил посуду. На полке стояли готовые чашки из папье-маше; сейчас он трудился над пузатым чайником. За другим верстаком сидел студиец Агаев Ага-али, прикомандированный к реквизиторскому цеху, молодой бровастый черноволосый азербайджанец, умелец мастерить разного рода холодное и огнестрельное оружие. Тут, у верстака на стене, висели его поделки: кинжалы, эфесы, инкрустированные ножны, пистолеты.
— Здравствуйте, Эрнст Карлович. Как поживаешь, Ага-али? — приветствовал их Красновидов, сгибаясь под низким косяком двери и проходя в сводчатое, нишеобразное помещение бутафорско-реквизиторской. — Здесь душно, даже, по-моему, угарно?
— Я топил, Олег Борисович, олово плавил, — доложил Агаев.
— Есть опасность угореть. Темновато у вас. Тут надо соорудить во всю ширь окно.
Он взял в руки чашку, клеенную и расписанную дядей Эрнстом.
— Настоящее художественное изделие! — улыбнулся мастеру. — Не скажу, что это майсенский фарфор, но малявинский мазок проглядывается. Где вы достаете такие яркие краски?
Эрнст Карлович несколько глуховат и потому говорит громко. Речь у него с акцентом, шамкающая, и, когда он раскрывает рот, видно, как мало у него осталось зубов.
— Это сапас, — говорит он, — я прифёс с сапой из Германии. Фарбениндустри фыпускаль краски фысоко-каше-ственные.
Рядом с бутафорской пошивочная. Заглянули и туда. Убогая комнатушка. Три швейные машинки, несколько рулонов солдатского сукна, подбортовка, на манекенах дамский костюм — жакет и юбка, офицерская шинель. На третьем манекене кумачовая косоворотка и через его плечо портки. В пошивочной находилась та самая, «лепообразная», актриса из Магадана.
— Это вы шили? — указал Олег Борисович на дамский костюм.
— А что, не похоже?
— И эту офицерскую шинель?
— Конечно.
— Вы мастер, — Красновидов не нашелся, что еще сказать.
— Спасибо за комплимент.
В зрительном зале собрались артисты. Ждали худрука.
Спускаясь по приставным ступенькам со сцены, Красновидов доложил директору:
— Собираюсь на днях вылететь с группой в тайгу к разведчикам. — Он любил это слово — «разведчик» — с военных времен. — Дадим концерт, посмотрим, как живут, чем живут.
— Дело, — поддержал Рогов и добавил: — И деньги.
— Доставай накомарники, созвонись с Буровым, он обещал маршрут, подскажи, таежник, своим артистам, как им экипироваться.
Завидев в темноте зала актеров, Олег Борисович поприветствовал их и подчеркнуто громко сказал:
— Надо бы нам, наверное, придумать для театра название, а?
— Премьеру бы сыграть сначала, — тихонько отозвался Рогов.
— А что, помечтать нельзя?
Тут послышался дребезжащий голос вошедшего в зал Лежнева:
— Как на кладбище, темно и жутко. Эге-эй, где вы?
Рогов включил верхнюю люстру. В разных местах зала сидело семь человек артистов. Вся труппа.
— А я, — не унимался Лежнев, — ищу повсюду. Дирекция в бегах. Могилевская одна за всех… Здравствуйте, господа артисты, как живете-можете? — Хлопнул в ладоши. — Я к вам вот зачем. Утвердить надо совместный график театра и студии. Мои ребята начнут с азов, но это не мешает им распределиться в пьесах по ролям. Вы к этому готовы?
— Мы готовы, и график есть, — сказал Красновидов, — у Могилевской лежит копия. И не смей курить в зрительном зале.
— Я потихоньку.
— Никак!
— Хорошо, не буду. — Он смял в пальцах папиросу и зажал ее в кулаке. — Могу я наконец доложить руководству? — Лежнев был сейчас в хорошем настроении. — Мы в своей больнице можем разводить пары… Вот так! Эта манси, доложу я вам, Эльга Алиташова, очень деловита. Никогда не встречал манси. Мила. Да, так вот, мы с ней распределили «Свои люди — сочтемся». Удивлены? Есть список. Самсона Силыча по всем статьям играть Уфиркину, мне уж позвольте попробовать Сысоя Псоича. А вот на роль Устиньи я попрошу Красновидову-Томскую. Таким образом, возрастные роли возлагаются на актеров. Остальные? Что ж, рискнем. Остальные, за дефицитом актеров, будут играть студийцы. Экстравагантно и взаимополезно. А? Есть возражения?