Рогов полез в стол, достал его командировочное.
— Если вы имеете целью лишь попугать нас и напустить пыли, командировка ваша, получается, не имеет цели. А значит, и командировочное удостоверение я вам не отмечу, препровожу его в отдел культуры, а вас, дорогой, к секретарю горкома партии товарищу Бурову.
Услышав фамилию Бурова, Алексей Алексеевич привстал.
— Он разобъяснит вам все досконально.
— Я только что был у Бурова, — сдаваясь, признался тот.
— А-а. Тем лучше, — улыбнулся Рогов. — Значит, вы уже знакомы? Зайдите вторично, я его предуведомлю. А сейчас простите. Татьяна Леонидовна! — позвал он Могилевскую.
Могилевская появилась в дверях.
— Соединитесь с Сергеем Кузьмичом, пусть примет вне очереди, если возможно. И препроводите товарища до горкома, он в Крутогорске впервые, может заплутаться. Честь имею.
Когда Татьяна Леонидовна прикрыла за представителем дверь, Рогов снял трубку:
— Девушка, свяжите меня с Буровым.
Вечером, в ресторане «Ханты-Мансийск», что напротив кинотеатра «Сибирь», сидели в дальнем углу за столиком Томский и Ангелина Потаповна. Томский был уже под хмельком, Ангелина Потаповна пила мало, но много курила. Ласковый, утихший Томский положил ей руку на шею.
— Линуля, Линуля, ты до сих пор меня так и не распознала, — шептал ей Томский. — Кривляюсь я. Вся моя фанаберия, геройство — дешевый фарс. А почему? Можешь ответить? Молчишь?.. — Он нежно сжал ей пальцами шею. — Не могу тебя забыть.
Ангелина Потаповна посмотрела на нетрезвого своего бывшего. Вяло отозвалась:
— Болтаешь ты все.
Томский оживился.
— Болтаю? Нет, Линуля, не болтаю. Пуст, как скорлупа. Вот и паясничаю. Веришь?
— Нет.
Ангелина Потаповна посмотрела на Томского безразличными глазами.
— Мне сегодня очень плохо. И одиноко. Я боюсь одиночества, Том.
Томский оживился еще больше.
— Том?
Он запрокинул назад голову, унесся в сладкие воспоминания.
— Ско-олько лет я не слышал этого «Том». Ты одна меня так называла. Помнишь: не надо этого длинного «Томский», ты будешь Томом. Помнишь?
— Я все помню.
— Что с тобой, Линка, скажи! Скажи, я один пойму тебя.
Теперь она задумчиво и горестно посмотрела на Томского. Невесело улыбнулась.
— Мы с тобой одного поля ягоды, вот что я начинаю понимать. Оба бездарны. И все средства у нас хороши, лишь бы существовать.
Томский запел:
— «Не гневайся, прекрасная земля, за то, что я топтал тебя без пользы».
— Ты все паясничаешь, — сказала она, гася сигарету в пепельнице.
Томский замолк, опустив голову. А ведь где-то она жестоко права, подумал он. Всю жизнь живу наудачу, порхаю. Упущу одно — схвачусь за другое. Живу законом птички: даст бог день, даст и пищу.
Ангелина Потаповна заговорила сухо и трезво:
— Ты знаешь, я поняла, и уже давно, что я любила не Красновидова, а представление о нем. Любила то, чего сама не имела.
Вспомнила почему-то разговор с Олегом, тогда, после долгой молчанки; с какой беспощадностью он спросил: «Ты будешь подавать заявление в театр?» И ей захотелось на весь ресторан по-бабьи завыть, разбить что-нибудь, опрокинуть стол. Но тут же подумала о прогонной репетиции «Своих людей», о разговоре с Уфиркиным в артуборной, и выть уже не захотелось. С болью призналась Томскому:
— Олег меня терпел, потому что житейски не требователен. Поняла я это до конца, когда приехали сюда, в Крутогорск. Я к нему удачно приспособлялась. А здесь не к чему приспосабливаться, и я как голая на песке.
Томский налил себе полфужера водки, выпил. На скулах задергались желваки.
— Почему ты об этом никогда мне не говорила?
Ангелина Потаповна посмотрела на руку Томского и подумала: «У него всегда были красивые руки». Погладила ее.
— Я жила в каком-то ослеплении, Том. Всем казалось, что мы идеальная пара, что мы счастливы в нашем супружестве. На самом деле мы были счастливы только тогда, когда кто-то из нас куда-то уезжал. А вместе… Он просто порой не замечал, что я существую. Ты знаешь…
Ей вдруг приятно и тепло стало оттого, что Томский задал этот вопрос. Именно сейчас, когда ей так горько. Она доверчиво и безвольно бросила руки ему на шею.
— Ты знаешь, у меня все время все случайно. Случайно сошлись с Красновидовым, случайно попала в театр. Случайно получила роль Устиньи… Но не может же вся жизнь состоять из случайностей. Я все время как будто не на своем месте. А где мое место, я так и не знаю. Где, Томский, мое место?