– Я все о тебе знаю. Даже то, чего ты сама не знаешь.
– С этого поподробнее.
– Как-нибудь потом, – отмахнулся от меня. – Мне пора, а ты отдыхай. Что тебе привезти из вещей?
– Ну, раз ты меня так хорошо знаешь, то и знаешь мой вкус в вещах.
– Без проблем. Спокойной ночи.
– Пока-пока.
Как только за Мироном закрылась дверь, легла на кровать и уставилась в потолок.
Если вы спросите человека, доверится ли он незнакомцу, то, скорее всего, он скажет: «Нет». Но в реальности все выходит немного по-другому. Мы игнорируем модель рациональной личности и почти всегда доверяем незнакомым людям.
Я не тот человек, который так быстро может довериться совершенно незнакомому человеку. Но Мирон… Что-то в нем такое, что даже и не могу сказать. Может, это из-за письма отца. Во-первых, мне интересно, что он должен мне рассказать. Во-вторых, почему мой отец доверил меня ему. Мирону где-то под тридцать, а моему отцу было пятьдесят. Что же их связывало?
Вся ночь была пропитана страхом и ужасом, когда не могла избавиться от кошмара, который преследовал меня во сне.
Я сидела в гостиной с моими родителями, перелистывая старый семейный фотоальбом. Но внезапно увидела, что на всех фотографиях наших глаз были выжжены, а на их месте были черные дыры, излучающие невыносимый ужас. Испугалась до такой степени, что отшвырнула альбом и резко поднялась с места, бросившись бежать в ванную комнату.
Когда включила воду, вместо воды из крана начала литься красная жидкость с кусками человеческой плоти. Это были не просто кости и кожа – это были маленькие человеческие эмбрионы. Ужас захлестнул меня еще сильнее, когда раковина забилась, а мерзкое содержимое начало разливаться по полу. Я закричала от ужаса, но мой голос показался мне чужим и страшным.
Попыталась найти выход из комнаты, но все двери были закрыты. Каждый раз, когда я подходила к одной из них, она внезапно открывалась, и за ней я видела своих родных с выжженными глазами, испускающими атмосферу кошмара и тьмы. Пыталась закричать, но мой голос был как будто поглощен самим кошмаром, который окутывал меня.
Когда вдруг вырвалась из сна, мое сердце бешено колотилось, а кожа была покрыта холодным потом. Я посмотрела на часы – было восемь тридцать утра, но мне казалось, что провела в кошмаре вечность.
На кресле стопкой лежали новые вещи. Встала и пошла в ванну, привела в порядок себя и надела вещи. Мирон определенно справился со своей задачей. То, что он знает меня чересчур хорошо, напрягает. Может, не стоит ему так доверять? Такое чувство, что он скрывает что-то очень важное от меня, и, если я узнаю все – мой мир изменится.
– Я вижу, ты готова уже, – вошел в палату Мирон.
Мужчина одет в спортивные штаны и черную футболку, которая подчеркивает каждый его мускул. Он хорошо сложенный, с упругими мышцами и широкими плечами, это говорит о том, что Мирон проводит много времени в зале. В его суровом взгляде читается сила и уверенность, а легкая щетина добавляет мужественности и загадочности образу.
– Ну что, поехали в аэропорт?
– Где мой пистолет?
– Все уже в самолёте.
Посмотрела на него с недоверием. Мирон закатил глаза и покачал головой. Меня раздражает, когда он так делает. Вот прямо хочется по башке дать чем-то тяжелым.
Мы приехали в аэропорт сразу же на посадочную площадку.
– Мы регистрироваться не будем? – поинтересовалась, хотя уже знала ответ на свой же вопрос.
– Нет, это частный самолёт.
Как только самолет поднялся в воздух, потребовала свой пистолет. Мирон открыл сумку и передал моё оружие. Дрожащей рукой взяла единственную память об Алеке. Воспоминание о том, как он передал этот пистолет в день посвящения, заставило слезы стекать по моим щекам. Боль, которая снова охватила меня в этот момент, была невыносима. Терять дорогого человека жутко больно. Я смотрела на пистолет, чувствуя, как сердце разрывается на части от горя. В моей голове разыгрывалась какая-то внутренняя война, где отчаяние сражалось с решимостью. Но я знала, что мне придется быть сильной и справиться со всем, что ждет меня впереди.
– Хорошее оружие, – прозвучал спокойный голос мужчины напротив.
– Алек подарил на мое посвящение.
– Ты его любила?