— Рабыня со мной, — возразил Стефан.
— Да что с ней сделается? В конюшне сена полно. Выспится, как у Единого за пазухой, — всплеснул руками хозяин. — В дом не возьму, не обессудь. Жена у меня невольников на порог не пускает. Иногда останавливаются проезжающие с рабами, так дальше конюшни им ходу нет.
- Ладно, твой дом — твои правила. Только я тогда тоже на конюшне переночую. Что ты насчет работы говорил?
— Не на дворе же серьезные дела вести? Сначала поужинаем, потом поговорим. За рабыню не бойся, у меня никто не тронет. Бережешь её — планы, какие имеешь?
— Может, имею, — магистр смотрел недоверчиво, прикидывая, не уйти ли от навязчивого и любопытного мужика. Но глаз зацепился за Аэлину, тихо стоящую возле повозки, пока распрягали мула.
Вид у девушки был, мягко говоря, не очень. Видно, что измучилась, ещё, наверное, нога болит.
Сердце царапнула жалость и вина — из-за него страдает, но мужчина задавил непрошенные мысли в зародыше.
На кухне работала? Работала и не жаловалась. Потерпит пару недель в роли рабыни.
— Показывай, куда идти, — Стефан прикинул расстояние от конюшни до дома и добавил. — Улина, ступай за мной.
Хозяин открыл рот, чтобы возразить, но наемник опередил:
— На пороге посидит, в комнаты не пойдет.
На это хозяин, поколебавшись, кивнул.
— Но если моя Доромея рассердится…
— Уйдем вместе с рабыней на конюшню, — герцог не собирался сдаваться. — Из-за привередливой бабы портить свою собственность её не хочу. У ошейника предел — тридцать метров.
— А. так бы сразу и сказал, — хозяин заметно потерял интерес — оказалось, нет никакой неестественной привязанности к рабыне, просто ошейник с коротким пределом.
Мужчины пошли в дом, Аэлина на некотором отдалении — за ними.
Вошли, герцог указал ей на дерюжку недалеко от двери, а сам отправился в комнаты.
Девушка так устала, и физически, и морально, что ей было все равно, где сидеть — опустилась на указанное место, прислонилась к стене и сразу задремала.
— Так, что за работа у тебя для наёмника? — не стал тянуть Стефан, когда последний кусок был проглочен. — Послушаю.
— Дочь мне надо сопроводить к тетке. Сам поехать не могу, дела. Работника с таким делом не отправишь.
— И где у нас живет тетка?
— В Астерии.
Стефан мысленно вызвал карту страны — Астерия почти на границе с Андастаном. Им по пути.
— И?
— Плачу монету за каждый день пути, и получишь еще столько же, когда Рамика окажется у тетки. Ты куда путь держишь — в Андастан?
— Да.
— Вот! Довезешь девочку, заработаешь. И планы менять не надо.
Стефан задумался — отказаться нельзя, подозрительно. Соглашаться — возни много, еще что там за дочь, может, с доплатой не надо. Аэлине придется в ошейнике и по ночам находиться, есть отдельно. Не поговоришь при чужом человеке.
— Одна дочка поедет?
— Что ты, как можно! — всполошился хозяин. — С няней, и двух работников еще посылаю.
Вот, еще три пары чужих глаз…
— Тетка богатая, да бездетная. Рамику к себе зовет, приданое ей хочет справить, да жениха ей подобрать. В нашем углу, какие женихи? Я дочке хорошей судьбы хочу.
— Мой мул не довезет.
— Единый с тобой, у Рамики и ее сопровождения своя повозка будет! Так как — берешься или тебе деньги не нужны?
Деньги были нужны. С другой стороны, путешествуя в такой компании, они ничьего внимания не привлекут. Только Аэлину жалко — придется ей все время быть в роли рабыни, ни на миг не расслабишься.
— Сколько дочери?
— Семнадцать, уже невестится. Да ты не сомневайся, няня и работники присмотрят, твоё дело, чтоб лихие люди девочке не навредили. На дорогах сейчас, слава Единому, тихо, но поберечься не помешает. Возьмёшься?
— Договорились, — решился герцог. — Мою рабыню накормили? Мы весь день в пути, я не хочу, чтобы она заболела или потеряла товарный вид.
— В Андастане хочешь продать?
— Да, девчонка смазливая, ее обязательно купят в гарем к какому-нибудь бешику или даже халиту. Не переживай, я приказал — ей давно отнесли еду и питьё. Спать она может в комнате, где ты ляжешь — на полу толстый ковер, ей в самый раз будет.
— А жена?
— С Доромеей я поговорю. Раз ты будешь охранять нашу дочь, то можно один раз отступить от правил.
После беседы Стефана проводили в комнату, где он нашел кровать с чистым постельным бельём, купель с горячей водой и измученную жену на полу у входной двери.
— Араз Теофан, — обратился работник хозяина. — Купайтесь, потом постучите в дверь, мы вынесем воду и бадью. Если пожелаете, придет девушка, поможет с омовением.
— Не нужно, у меня есть, кому помочь — герцог выразительно показал на рабыню.
Работник коротко поклонился и вышел, плотно прикрыв дверь.
Собрав силы, магистр поставил полог. На всю комнату не хватило, Если кто-то попытается подслушать под дверью, он ничего не услышит, а потайные ходы в доме обычного торговца, вряд ли, есть.
— Как ты? — закончив с пологом, обратился мужчина к Аэлине. Подошел, присел на корточки, поднял за подбородок её голову, заглянул в усталые глаза.
— Потерпи, — почему-то он чувствовал себя отвратительно. — Тебя никто не обидел? Давай я сниму ошейник.
Капля крови, магический сторож разомкнулся, и герцог отбросил его на стол.
— Нет, — тихо ответила Лина, потирая шею. — Пытались расспросить, откуда ты, где купил меня, куда едем, и что ты любишь. Но я на все вопросы молчала. Притворяться немой у меня хорошо получается.
— Ладно, это не навсегда. Раздевайся и мойся, я подожду.
— Сил нет, — прохрипела девушка, с вожделением поглядывая на купель.
— Сил у тебя полным-полно, — возразил муж. — Попробуй посмотреть внутрь себя. Увидишь лепестки — потяни за один, ощути магию и умойся ею. Зачерпни руками и окати себя с головы до пят. Это должно снять большую часть усталости.
Лина попробовала и с четвертой попытки зачерпнула полные руки магии. После процедуры, как и обещал мужчина, ей стало намного легче.
— Вот, порозовела, а то сидела пособием для некромантов, — пошутил герцог. — Быстро мойся и спать!
Два раза просить не пришлось — Лина скользнула к купели, покосилась на магистра, который демонстративно отвернулся к окну, и принялась быстро раздеваться.
О, теплая вода! Наконец-то смыть песок и пыль!
Лина остервенело терла себя жесткой тряпкой, заменявшей мочалку, щедро поливая себя из горшочка с мылом. Волосы разбираться не хотели, как она ни дергала — пропитавшиеся потом и пылью пряди не просто перепутались, но заскорузли и присохли.
— Давай, я, — Лина тихо ахнула и погрузилась в купель по подбородок, когда теплые ладони мужа коснулись её головы. — Сама ты повыдергиваешь половину.
Герцог смочил ком, в который превратились волосы жены, потом полил жидким мылом и мягкими движениями втер его, добиваясь, чтобы каждый локон намок и стал скользким.
Затем, стал разбирать пряди, осторожно распутывая их, время от времени добавляя еще мыла и поливая водой.
Через полчаса локоны скрипели от чистоты и спускались ровным, чуть вьющимся полотном.
— Где ты научился так обращаться с волосами? — поинтересовалась Лина, ощупывая рукой полученный результат. Герцог промолчал — наверное, неправильно рассказывать жене, как он любил мыть и расчесывать волосы своей первой любовнице? Он тогда влюбился, как мальчишка. Собственно, почему — как? Он и был мальчишка, едва перешагнувший порог совершеннолетия. С Галорией он встретился в коридоре и удивился, что на мужской половине дома делает такая хорошенькая служаночка? Оказалось, она заблудилась. Конечно же, он проникся и помог ей скорее покинуть запретную для женской прислуги часть дома. А в благодарность она научила его…
Грах, да он неделю штанов почти не надевал, принимая её благодарность.
Галория была такая маленькая, чистенькая, мягкая и нежная. Так радовалась его приходам, с такой готовностью отзывалась и мягко учила, как ей более приятно, что надо сделать, чтобы и ему было еще приятнее — он потерял голову. А после первого в своей жизни минета, когда от переполнявших его чувств чуть не лишился сознания, решил, что должен оставить эту девушку себе навсегда.