— Я оставляю вам троим жизнь, — просветил он Риско. — Можете убираться на все четыре стороны, главное, больше мне на глаза не попадайтесь. Остальных я забираю с собой и вам лучше не знать, что с ними будет.
Мэтр смотрел с ужасом, не в силах издать ни звука.
- Заклинание неподвижности рассеется через четыре часа. После этого хватайте ноги в руки и исчезайте.
— Спасибо! — выдохнул маг. — Если хотите, мы довезем вашу подопечную до Астерии, до неё всего несколько часов.
— Я сам выполню свои обязательства, — бросил герцог. — Подумай о своем поведении, пока заклинание не спадет.
И мэтр Риско остался один, не считая двух тел, больше похожих на уродливые статуи, чем на живых людей, и фыркающей снаружи лошади.
— Не хочешь поделиться со мной своими идеями? — осторожно поинтересовалась Аэлина, наблюдая за действиями супруга. — Ты отпускаешь похитителей, я правильно догадалась? Но не поняла, что за суета с лошадьми и вещами артистов?
— Нам подвернулась очень хорошая возможность попасть на территорию Андастана, не привлекая к себе никакого внимания — вместе с бродягами.
— А…
— Рабский ошейник ты больше не наденешь! — отрубил герцог.
— Да? Странно, ты же мечтал сделать меня своей рабыней. Несколько раз это мне обещал.
— Улина, перестань, — скривился магистр. — Я тогда наговорил лишнего, сколько можно мне об этом напоминать?
— Действительно, — буркнула девушка. — Мужчина — хозяин своего слова. Захотел — дал, передумал — забрал. Пока я была беспомощна, то со мной можно было не церемониться, а теперь ты скрипишь зубами, но считаешься, потому что у тебя нет выхода? — испуг, усталость от постоянного напряжения, обида за всё, что ей пришлось пережить по вине мужа, выплеснулись в неожиданной даже для самой девушки отповеди.
Ведь она собиралась молчать, терпеть и не дергать супруга упреками, пусть и справедливыми! Что на нее нашло?
— Улина, мы обязательно обо всём поговорим, я обещаю. Но только тогда, когда выберемся, — каждое слово жены било не в бровь, а в глаз.
— Ладно, ты прав — не время и не место, — согласилась девушка и перевела разговор. — Зачем нам ехать с артистами?
— К ним на заставах при въезде никто не придирается, их кибитки не осматривают, имена не записывают, мы въедем, как бродячая труппа. Я — один из актеров, ты — моя жена.
— Жена? Но если кто-то усомнится, нам придется предъявить татуировку, и она нас выдаст.
— В Тропиндаре брак скрепляется парными браслетами. Сдадим тетке на руки Рамику, получу расчет, и сразу куплю брачные браслеты.
— А одежда? Нам не надо будет переодеваться?
— Надо, но возможность купить её будет только в Астерии.
— Сте… Теофан, что будет с Рамикой?
— Я ей ничего не могу сделать, у меня магический контракт, поэтому просто вернемся к ней и постараемся побыстрее доставить мерзавку по назначению. А там, если Единый пожелает, она своё получит.
Говоря все это, герцог снял заклинание с одного из артистов.
— Как тебя зовут?
— Риас!
— Кто из вас старший?
— У нас их двое — Анрис и Зерон. Они всегда договаривались о постое, решали, где останавливаться.
— Я забираю с собой тебя и троих, которые лежат там. Посмотри на них, потом пройди по кибиткам, собери их личные вещи, кукол и что хотел бы забрать с собой, всё перенеси в эти две повозки. Когда поедем, ты будешь править одной из них, вторую привяжем сзади.
— А…
— Разморожу их, когда минуем Астерию. Поторопись, пока я не передумал.
Мужчина опрометью бросился выполнять распоряжение.
Через некоторое время в обратный путь двинулись две кибитки. Одной управлял Риас, вторая была просто привязана к шесту первой. Аэлина и Стефан ехали верхом.
— У нас немного времени, — вполголоса сказал герцог, наклоняясь к Лине. — Были изрядные выбросы магии, боюсь, их обязательно почувствуют и решат проверить.
— В Тропиндаре не любят не только рабов, но и магов? — решила уточнить девушка.
— Магов здесь уважают и боятся, но каждый одаренный обязан состоять на учете и иметь бляху, свидетельствующую, что ему разрешено пребывание в стране. Сама понимаешь, у нас и одной на двоих бляхи нет. Тот разбойник, который пробовал тягаться со мной силой, к сожалению, сам тут без разрешения, на полу легальном положении. Была бы у него бляха…
— Что же нам делать? — расстроилась Лина. — Может быть, пока ты пользуешься нашими общими силами, попробуешь открыть портал?
— Не получится, — вздохнул магистр. — Если бы объединение сил произошло раньше, то можно было попробовать, но мы уже въехали в приграничную зону, здесь порталы не работают.
— Если вернуться назад? Вглубь страны?
— Большой риск — отпустим артистов, потеряем такую удобную возможность проникнуть в Андастан, а сила возьмет и вернется к тебе. Я же не знаю, как смог ее перетянуть и пользоваться, и не знаю, когда она решит вернуться к тебе! Тем более что у нас еще договор не выполнен.
— Хорошо, тогда на территории Андастана можно будет сделать портал?
— Вестник.
— Не поняла.
— Я смогу оттуда отправить вестник. Портал на территорию Империи — это нарушение границы, будет международный переполох. Там одаренный каждый второй, портал сразу засекут и определят направление. Так подставить дядю я не могу.
— Но ты же приглашал меня посетить эту страну? Порталом! — Аэлина смотрела на мужа с подозрением — он, что — время тянет, не хочет возвращаться??!
— Да, но прежде чем перейти, я отправил бы уведомление сатику Андастана, и только после его позволения мы могли бы переместиться.
— Единый, какие сложности!
— Государства чтят правила и законы друг друга, только это и поддерживает порядок и мир.
Наконец, кибитки достигли места, где Стефан оставил повозки.
При виде приближающегося наемника, оба слуги торопливо подскочили к лошадям, и спешно опустилось полотно с одной стороны экипажа, где пряталась Рамика.
— Трогайте, и без глупостей, — бросил работникам Стефан и притормозил коня возле повозки с подопечной, стукнув хлыстом в ткань, которая заменяла стенки.
— Чего? — в щелку между полотнами выглянула ари Цецилия.
— Скажи девчонке, пусть не трясется, я, как обещал, довезу вас до места. Была бы моя дочь — шкуру бы с задницы спустил, а так… Ваше счастье, что я успел.
Расхрабрившись, няня откинула полог больше и выглянула наружу.
— Рабыня на лошади! — ахнула она, но сразу замолчала, поймав красноречивый взгляд наемника. — Артисты с нами едут? Зачем?
— Хотят представление в городе дать, — отъезжая ответил Стефан. — Остановок больше не будет. Хотите есть — жуйте, что припасли. Хотите в кустики — делайте свои дела на ходу. И помните — я решил не мстить за подлость, но не забыл и не простил, поэтому в ваших интересах сидеть тихо и меня не доставать!
— Как — на ходу? — возмутилась няня. — Это мужчинам легко — высунул и всего делов, а женщина так не может!
— Что высунул, няня? — раздался голос Рамики.
— Руку, птичка, руку, — побагровела женщина, поняв свою оплошность. — Девушкам неприлично размахивать руками.
Стефан едва не подавился, но сдержал смешок.
— Ничем не могу помочь, — повторил он. — Приспичит — терпите или используйте какую-нибудь посуду. Еще можно проковырять пол в повозке и…
Договорить он не успел, красная, как вареная свекла женщина, резко задернула полотно, скрывшись из глаз.
Покосившись на жену — как она держится? — герцог переместился к расписным тентам повозок артистов.
Трое так и лежали, спеленатые заклинанием, четвертый, тревожно поглядывал на наемника.
— Подгоняй, — обратился к нему герцог. — Надо до темноты добраться в Астерию.
— Загоним коней, жалко, — отозвался мужчина.