— Ты молод, — сказала она. — А я уже нет.
— Мне было сто и четыре года, когда меня убил йети, — с искренним и тёплым смехом напомнил ей Вульфгар.
— Да, но ты переродился и обрёл юность и силу, а также красоту, которая приходит вместе с ними. Ты можешь заполучить практически любую женщину, но всё-таки ты здесь. Почему?
— Эплер виэн, — ответил Вульфгар после короткой паузы.
— Эплер… — Пенелопа тоже замолчала и задумалась над корнями этой фразы — она знала большинство диалектов севера и догадалась, что это утгардский. Но только сильнее запуталась, попытавшись перевести, и это отразилось на лице женщины.
— Оленьи лепёшки, — сказал Вульфгар.
— Ты считаешь меня оленьим навозом?
— Я считаю тебя честной, — ответил Вульфгар. — Не только с остальными, но и сама с собой. Я считаю, что ты освежающе и чудесно эгоистична.
— Комплименты так и текут с твоих прекрасных губ, — покачав головой, с усмешкой отозвалась Пенелопа. Она отстранилась и посмотрела на него искоса.
— Может быть, эгоистична — неподходящее слово, но я не хотел тебя оскорбить, — сказал ей Вульфгар. — Как раз напротив. Пенелопа Гарпелл знает, чего хочет, и старается это получить. Ты честна с собой и достаточно храбра, чтобы заявлять об этой честности окружающим. Ты разрываешь оковы привычек, традиций и… знаков.
— Знаков?
— Да, — ответил Вульфгар, кивнув. Теперь его мысли прояснились. — Знаков. Они повсюду, в речи или на письме, законы и правила. Некоторые из них важны, некоторые есть просто потому что они есть, потому что их оставил кто-то, где-то и когда-то.
— Как оленьи лепёшки.
Вульфгар рассмеялся.
— Именно. И ни у кого нет храбрости или здравого смысла, чтобы избавиться от них. Но ты не наступаешь в них, нет. Пенелопа лишена притворства. У тебя нет никакой тайной стороны. Разве ты не понимаешь, моя прекрасная и чудесная подруга? Ты не просто та, кого я желаю, ты такая, каким хочу быть я сам.
Мгновение Пенелопа пыталась это переварить.
— Я твоя любовница или твой учитель?
— Да, и намного больше! — заявил Вульфгар. Он игриво потянулся вниз и коснулся внутренней стороны колена женщины, затем легко, очень легко — может быть, даже не касаясь, просто дразня её кожу! — провёл пальцами вверх по внутренней стороне бедра.
— Ты моя правда, — искренне сказал он. — Ты моя героиня.
Пенелопа развернулась и оседлала его, не отпуская взгляд. Она охнула, когда он подался вперёд, чтобы соединить их.
— Но вокруг так много красивых девушек, — сказала женщина, на этот раз просто играясь с ним. — Разве ты их не желаешь?
— А что, ты мне когда-то запрещала?
Пенелопа запрокинула голову и хитро покосилась на него.
— Ты ревнуешь? — с коварной усмешкой спросил Вульфгар.
Она вернула ему взгляд.
— Только если ты занимаешься этим без меня, — подразнила она и наклонилась вперёд, чтобы поцеловать его, и они держали поцелуй всё время, пока занимались любовью, долгий единственный поцелуй, затем слились вместе на простынях, чтобы заснуть в объятиях друг друга.
Спустя какое-то время Пенелопу и Вульфгара разбудил звук колокольчиков.
— Что? — спросил великан, а когда осознал, где звонят колокольчики — сразу за дверью Пенелопы — рассмеялся.
— Ну конечно, — сказал ей мужчина, когда она поднялась на локтях и стряхнула волосы с лица. — Простого стука в дверь тебе недостаточно.
— Это не моих рук дело, — заверила его женщина. Она перекатилась на спину, села и натянула на себя простыню.
— Госпожа, мы можем войти? — раздался за дверью голос Громфа Бэнра.
Вульфгар недоумевал. Покои Пенелопы, как у большинства великих волшебников, обитающих в этом крайне необычайном здании, были надразмерными, карманами сверхизмеренческого пространства намного крупнее физической области, которую они занимали в Главной башне.
Но ему показалось, что Громф стоит сразу за настоящей дверью — несмотря на тот факт, что настоящая дверь сейчас находилась даже не на одном плане бытия с архимагом.
Или на одном?
— Волшебники такие странные, — проворчал мужчина.
— Входите, — ответила Пенелопа и взмахнула рукой. Дверь отворилась, впуская двух самых нелюбимых знакомых Вульфгара: Громфа Бэнра и Киммуриэля Облодру. Волшебники, с немногочисленными исключениями, нервировали Вульфгара, поскольку он их не понимал, но в сравнении с Киммуриэлем Громф был желанным гостем за ужином.
Двое дроу подошли к основанию кровати, Киммуриэль посмотрел прямо на Вульфгара и фыркнул с явным пренебрежением.