И тогда что? Всё сначала?
Не-Дайно ничего не знает. Нет смысла в этом всём. Нет смысла идти на север. Казалось, что невыносимо дальше жить чужими желаниями, но вот теперь оставили не-Дайно наедине — и ясно: нет своих. Ничего нет. Может, стоит вернуться, сменить пару десятков людей и забыть обо всём этом. О пустоте, и о свободе, и о Мабье, и о том безымянном. Интересно, он тоже столкнулся с этим в итоге? Каково ему было?
Может быть, самую малость не-Дайно хотелось бы найти его. Чтобы высказать всё, что о нём думает, по крайней мере.
Звякают нитки бус на двери.
— Эй, ты. Живой?
— Да, — равнодушно откликается не-Дайно, не оборачиваясь к Мабье.
— Так и будешь лежать тут? — спрашивает она сварливо.
Не-Дайно пожимает плечами.
— Я попробую уйти, если хочешь.
— Потом. Я принесла еду.
Мабья ставит поднос на письменный стол и отходит, но остаётся в комнате. Приваливается к дверному косяку. Не-Дайно чувствует от тарелки запах, совсем немного привлекающий. Помедлив, садится. Это оказывается проще, чем ожидалось. Может, какая-то толика сил и восстанавливается от обычного отдыха.
— Спасибо.
— Угу. Раз можешь сидеть, дам тебе резать тинкан, как поешь. Хватит лежать бревном.
Подвинув к себе тарелку, не-Дайно чуть склоняет голову в задумчивости.
— Если буду тебе помогать, тебе опять станет плохо. Для тебя это опасно.
Мабья громко фыркает.
— А это не помощь, — отрезает. — Ты ешь мою еду и спишь в моём доме. Денег у тебя не видно, значит, будешь платить натурой.
Не-Дайно оценивает её слова так и эдак. Вроде бы она права. Вроде бы это правда считается справедливым.
— Хорошо.
Вкус жареных корней какого-то растения с присыпанными сверху специями не-Дайно не может описать. Знает характеристики: «кислый», «солёный», «острый» и другие. Но они путаются в голове, не сопоставляются. Интересно, что это не даётся, хотя понимание холода и тепла пришло не в пример легче. Интересно, что раньше не случалось об этом думать.
Еда в тарелке кончается на удивление быстро.
Потом Мабья правда усаживает резать тинкан. Убирать осколки вазы в коридоре — и при этом, кстати, витиевато костерит. Поливать грядку на заднем дворе. Перетаскивать в сарай ящики — правда, после этого не-Дайно снова приходится лечь. Кружится голова.
Определения для еды опять не даются, и не-Дайно решает просто считать её вкусной. Наверное.
— Эй, ты… — Мабья в очередной раз окликает и морщится. Спрашивает явно не то, что собиралась: — Что, у тебя совсем никакого имени нет?
— Совсем.
— А если я какое-нибудь придумаю?
Не-Дайно задумчиво вертит в руках тряпку.
Раньше люди не придумывали имя, а давали то, которое само приходило откуда-нибудь из памяти.
— Не знаю. Может, это тоже будет считаться, и я снова стану брать твою силу. — Не-Дайно неуверенно трёт высокую полку, до которой Мабья не достаёт.
Она опять негромко выдаёт что-то закрученное.
— Тогда буду звать тебя гостем, — решает наконец. — По-дурацки, когда вообще никак не назвать. Что, так пойдёт?
Не-Дайно повторяет одними губами. Тщательно прислушивается к ощущениям.
Это не имя. Не имя же?
— Наверное. Да?..
«Есто». На её языке это звучит как «есто».
Никто из них не знает, как так получается, но гостит Есто дольше, чем планировалось.
Несколько дней, недель.
Несколько лет.
Глава 5. Обещания, которые что-то значат
Они вносят Лейба в дом и перетаскивают с платформы на тахту в прихожей. Мабья суетится над ранами, а Есто просто устало садится на пол у стены. За Лейба не очень переживает. Со стороны Есто сделка выполнена, теперь Лейбов черёд. Значит, сделка обеспечит Лейбу выздоровление. Он, наверное, имел в виду город, но кому не всё равно? Эти земли тоже относятся к Карно и на карте отмечены так же. Формально всё честно.
Хотя, может, было б лучше действительно оттащить Лейба в город. Есто прокручивает в голове бойню на Кровавом перевале снова и снова, и всё больше кажется, что кто-то из людей Герзе мог успеть считать сигнал с браслета. Была у них с собой какая-то техника. Горы искажают, конечно, но они были уже на границе аномальной зоны, и кто знает…
Хоть бы Сейга приехала. Хоть бы всё-таки приехала. Есто просто не знает места в Карно, где можно надёжно припрятать Лейба. И до которого ещё удалось бы дойти. В условия не входило защищать или укрывать, поэтому Есто и не видит толком пути.