Рисна прикидывает, как ей приходится так же по-дурацки растягивать слова, пытаясь казаться милой, обливаться приторно-сладкими духами, такими, словно это оружие массового поражения. А ещё постоянно поправлять чёлку этим раздражающим жестом и делать вид, будто знает всё на свете, говоря о том, в чём вообще не разбирается.
— Ну… неприятно. Но если мне что-то от него надо, то можно и потерпеть.
Можно даже пойти в дом к сумасшедшей, которая похитила твоего брата непонятно зачем. Потому что больше невыносимо в одиночку болтаться по подворотням. Да и будто есть что-то лучше.
— Можно. А если ничего не надо? Если это просто случайный человек на улице. И он видит в тебе какого-нибудь своего родственника и идёт за тобой до самого дома.
— Эй! — Рисна краснеет и порывается встать, но вскочить так быстро и эффектно, как хотелось бы, не получается.
Есто как будто даже и не замечает.
— И ещё один, и ещё, — продолжает, глядя перед собой. — Сразу с десяток прохожих. И один думает, что ты его брат, другой — что жена, третий — любовь десятилетней давности.
Он принимается тереть запястье смутно знакомым жестом — щемяще знакомым, — будто прокручивает несуществующий браслет.
Кейто носил красную фенечку.
Есто отдёргивает руку так резко, что проливает воду на светлые холщовые штаны. Поджимает губы и отставляет стаканчик, а с мокрым пятном на коленке ничего не делает.
— Ты можешь им всем нравиться, — заканчивает. — То есть… Ты не можешь им не нравиться. Ты должна. Но ты — это кто?
Рисна молчит.
— Давай тряпку принесу? — говорит наконец.
Есто мотает головой.
— Высохнет.
— А с пола?
— Тоже высохнет.
Поднявшись, Есто выбрасывает стаканчик в мусорку рядом, так и не допив остатки воды. Интересно, притрагивался он к ней вообще?
— Не хочу идти к Лейбу, — вдруг жалуется Есто, встряхнув головой.
— Почему?
— Он уверен, что я — Рури. Но сам не знает, чего от неё хочет. Голова болит от него.
Рисна тоже встаёт с пола — и вполовину не так ловко, как Есто, — отходит подальше от лужи, будто и вовсе не при делах. Вспоминает, что хотела набрать воды в кувшин, и суёт его под кран.
— Тогда другого пошли? А хочешь, я схожу? Заодно поучу меканский.
Лейб этот, вроде как, разбирается в технике и всяких штуках. Может, поправил бы ей браслет.
— Нет. Не надо. Я не знаю, что творится у Лейба в голове. Хочу освободить его от сделки и оказаться подальше.
Рисна разочарованно вздыхает и пожимает плечами.
— Тогда, может, сначала у нас пойдёшь посидишь? — спрашивает с тенью надежды.
Может, так Мабья не вспомнит про треклятый параграф.
Кажется, Есто тихо фыркает.
— Хорошо. У вас лучше, чем на полу.
Есто тянет время, слушая, как препираются между собой Мабья и Рисна. Глядя, как под узловатыми, но всё ещё сноровистыми пальцами Мабьи рождается нехитрый узор. В очередной раз невольно сравнивая, насколько легче рядом с людьми, которые, по крайней мере, признают, что Есто — не тот, кого они хотят видеть. Которые готовы увидеть кем-то ещё. Конечно, Мабья и Рисна всё равно накладывают свои образы. Как с этим плетёным браслетом в коридоре. Но насколько же свободнее. Хотя поначалу, когда Мабья только решила оставить Рисну в доме, хотелось лезть на стену и сбегать через окна. Тогда вообще не очень понятно было, зачем это всё, но что скажешь? Это не Есто дом. А потом потихоньку Рисна успокоилась. И стала привычной.
Есто безрадостно смотрит на экран браслета и всё-таки берёт себя в руки. Надо идти к Лейбу.
В одном из коридоров Есто замечает Сейгу и позволяет себе отвлечься ещё и на неё.
С Сейгой с самого начала вышло странно: они никогда не говорили о том, что представляет из себя Есто, и никогда при том не казалось, будто бы она знает о безымянных и разбирается. По крайней мере, ни единого раза со дня их знакомства Сейга не сказала ритуальных фраз и не воспользовалась шансом так, как пользовались люди в Альх-Атахе. Но ещё ни единого раза она не назвала Есто по имени. Только этим прозвищем — «Кайва». Впрочем, с другими она тоже часто вела себя так.
А ещё никогда Сейга не заговаривала о том, кого Есто ей напоминает. За это Есто вправду чувствует благодарность. Поджарая тайчанка примерно лет Сейги так и остаётся зыбкой, почти не стесняет.
Есто становится в отдалении, ожидая, когда Сейга обратит внимание. Она негромко разговаривает с кем-то по браслету. Недовольно морщится. До Есто долетают обрывки фраз. «Вайно», «претензии», «пошёл он к тайвам, но вежливо», «конечно, обсудим», «чокнутый ублюдок», «передай ему моё глубочайшее уважение».