— Это он просто дела ещё не нюхал. А управляемости ему вскоре шеф добавит. Он будет полностью наш. И мозгами, и телом. Интела есть чем к стенке припереть. А что от спиртного вмиг окосел — так хозяин тела спортсмен был, непьющий!
— А всё же, Стерг! Не моё дело, конечно, шефу виднее, но что, если в его, не полностью идентичные натуральным, мозги придёт что-нибудь вовсе нечеловеческое и что он выйдет из-под контроля? Ведь подобных ему ещё не было, не так ли? Не опасно это?
— Разве что — сбой программы если… Но, это маловероятно. Шеф в этом случае сбой отследит. Он считает, что, настроившись на чужую человеческую матрицу, интел получил базу данных для управления чужим телом для дальнейшей своей деятельности. Но немного освоиться должен с управлением.
— Вполне вероятно.
— Ну, на крайний случай, убьём это тело, и получим программу невозврата. Если набедокурит, надо будет его ликвидировать, а то — вдруг дело всплывёт. Жаль, конечно, реального парня, застрянет в «кубе». Хотя, вернуться из «куба» после того, что натворит интел, обратно в тело и отвечать потом за всё — тоже вариантик ещё тот… Но, эксперимент есть эксперимент. Поговаривают, что и интел из «куба» — вовсе не интел… Ну, то есть, не совсем такой, как другие интелы.
— А «куб» — это тот приборчик новый? Черненький такой?
— Вроде. Его еще называли «черный ящик». Похожий на те, куда интелов записывают, но немного другой. Но, харе курить, Логово! Пошли. Открывай! — внезапно скомандовал главный.
Послышался скрежет железных дверей, а через некоторое время эти двое дружно поволокли через порог лифтёрной какой-то тяжёлый груз.
— Чёрт! Я башкой треснулся! — послышался голос.
— Двери здесь низкие — просто мрак! Передохнём немного — рука устала. Опускай!
— Стерг, а ты на этих трясульках девку не видал? Ну, той, что с настоящим была? Помнишь, ещё когда мы за ним следили, так их вместе видели?
— Нет, вроде как. Может, она в туалете или на кухне плакала. Милый другой козой увлёкся.
— Шеф сказал, чтобы мы за ней внимательно следили: вдруг та заподозрит чего… Ещё забьёт тревогу. И сдаст, как человека в неадеквате.
— Это мы ей полный неадекват устроим, на всякий случай, — хихикнул Стерг. — В особенности, если что не так пойдёт. Попадёт к Кроту и его компании…
— В смысле — убьют медики девку? Под видом операции?
— Ну, что ты! Зачем так сразу — и убивать! Может, вырежут только какой-нибудь не слишком нужный орган… Месяцев шесть в себя приходить будет. А за это время дело и сделается. Так — и проще, и с пользой. Орган продать можно. Пошли, что ли? Хватай товар снизу, за тот край!
Когда шаги спускавшихся по лестнице незнакомцев, не закрывших дверь на чердак, затихли внизу, Маша вышла из своего укрытия. Странные и страшные слова и напугали её, и отрезвили одновременно. А также посеяли множество размышлений. Да, что-то неясное, но страшное до озноба почудилось ей в словах незнакомцев. И, хотя и не было в том полной уверенности, но Маша решила, что говорили они именно о Николае, а в конце разговора даже упомянули о ней самой. Что происходит? Чертовщина какая-то…
Глава 2. Фрэд
Мария спала беспокойно, всю ночь провела, как в лихорадке, и проснулась в холодном поту… Вечером она успела съездить и забрать в квартире Николая свои немногочисленные вещи и перевезти их обратно в общежитие. Сам Николай, к этому времени, еще не вернулся. А девчонки, живущие с ней в одной комнате, к счастью, ещё не заняли её кровать, разве что навалили на неё разные сумки с вещами, привезёнными из дома. И тактично не спросили у неё ничего. Маша, когда она вернулась в общежитие, тут же разобрала вещи из сумки, присела на своей кровати, поставила будильник (завтра нужно будет встать рано, на учебу — в первую смену), и быстренько забралась под одеяло.
Ей приснился страшный сон… Снилось некое обширное помещение на первом этаже, с приоткрытой в него дверью. Там, за дверью, из которой клубами выползал синий дым, была толпа танцующих людей с белыми лицами. И на этих лицах застыло одно и то же выражение злобной, остервенелой страсти.
«Там — Николай!» — подумала она во сне и ринулась вперёд. Но ей преградила вход в помещение одна из танцующих, немного похожая на вчерашнюю брюнетку — и с такими же, крашенными в алое, ногтями. Но одновременно брюнетка походила и на цыганку; тем более, что она накинула на плечи цветастый яркий платок.
— Ты куда? — зловеще спросила эта женщина. — Ты думаешь, что заберёшь его отсюда? — и она громко захохотала. — Он теперь — мой! Но, впрочем, он мне абсолютно не нужен. Хочешь — забирай. Если сможешь, — и цыганка пропустила Машу в зал с танцующими парами.