Не-Дайно.
Громко гудит мотор отъезжающей машины – ещё не стёршимся образом сына Мабьи не-Дайно знает, что у Месны сломан глушитель.
Мабья долго не заходит в дом, не-Дайно даже думает, что она, возможно, уехала тоже. Но она возвращается, становится на пороге комнаты, вцепившись в косяк. Смотрит. Не-Дайно чувствует её страх, а желаний почти не ощущает.
– Ты правда… – начинает Мабья и замолкает.
Сглатывает.
– Что ты знаешь о моём сыне? – произносит хрипло и жёстко.
Не-Дайно пожимает плечами.
– Только то, что ты о нём знаешь. Что помнишь.
– Ты читаешь мысли? – Она стискивает косяк сильнее.
– Нет. Просто многое… чувствую.
– А это не одно и то же? – Мабья хмыкает горько и с вызовом.
– Не одно. Я чувствую, чего ты хочешь, потому что моя задача – исполнять желания. Чувствую твои ожидания от меня. Анализирую то, что вижу. Но я не знаю, что ты думаешь, не могу заглянуть тебе в голову, – терпеливо поясняет не-Дайно и, подумав, добавляет: – Сейчас я знаю только то, что ты меня боишься.
Пока Мабья молчит, не-Дайно прикрывает глаза. Не открывает и тогда, когда она заговаривает:
– И с чего мне верить тебе?
– Ни с чего. Ты не обязана. Но я не могу врать. Буквально не могу. Я не знаю, как доказать.
Произнести то, что не считаешь правдой, просто физически невозможно. Видимо, боги боялись, что безымянные станут их обманывать.
Не-Дайно слышит, как Мабья тяжело опускается на пол у стены.
– И зачем ты сюда пришёл? Зачем притворился моим сыном, если в итоге всё равно сбегаешь? – У неё больной и усталый голос. В нём еле различима истерика.
– Я иду на север. Твой дом по пути. У меня просто кончились силы. Если можно, я побуду тут немного и уйду. – Хотя неясно, зачем теперь тут оставаться, если они больше не связаны именем. – И я не выбираю, как выглядеть.
– Ты правда не знаешь, где мой сын?..
– Правда.
Посидев ещё немного, Мабья поднимается и уходит.
Не-Дайно долго не видит её – наверное, около суток, – хотя слышит, как она бродит по дому. Как занимается обычными делами, старательно игнорируя комнату сына. В ответ не-Дайно не выходит за порог. Большей частью просто лежит, глядя в щели в жалюзи. Вряд ли так что-то поменяется в состоянии, раз Мабья не даёт силы больше. Непонятно, зачем лежать здесь. Непонятно, как идти дальше. Может, стоит притвориться больным, когда в следующий раз приедет Месна, может, Мабья разрешит ей забрать не-Дайно к себе.
И тогда что? Всё сначала?
Не-Дайно ничего не знает. Нет смысла в этом всём. Нет смысла идти на север. Казалось, что невыносимо дальше жить чужими желаниями, но вот теперь оставили не-Дайно наедине – и ясно: нет своих. Ничего нет. Может, стоит вернуться, сменить пару десятков людей и забыть обо всём этом. О пустоте, и о свободе, и о Мабье, и о том безымянном. Интересно, он тоже столкнулся с этим в итоге? Каково ему было?
Может быть, самую малость не-Дайно хотелось бы найти его. Чтобы высказать всё, что о нём думает, по крайней мере.
Звякают нитки бус на двери.
– Эй, ты. Живой?
– Да, – равнодушно откликается не-Дайно, не оборачиваясь к Мабье.
– Так и будешь лежать тут? – спрашивает она сварливо.
Не-Дайно пожимает плечами.
– Я попробую уйти, если хочешь.
– Потом. Я принесла еду.
Мабья ставит поднос на письменный стол и отходит, но остаётся в комнате. Приваливается к дверному косяку. Не-Дайно чувствует от тарелки запах, совсем немного привлекающий. Помедлив, садится. Это оказывается проще, чем ожидалось. Может, какая-то толика сил и восстанавливается от обычного отдыха.
– Спасибо.
– Угу. Раз можешь сидеть, дам тебе резать тинкан, как поешь. Хватит лежать бревном.
Подвинув к себе тарелку, не-Дайно чуть склоняет голову в задумчивости.
– Если буду тебе помогать, тебе опять станет плохо. Для тебя это опасно.
Мабья громко фыркает.
– А это не помощь, – отрезает. – Ты ешь мою еду и спишь в моём доме. Денег у тебя не видно, значит, будешь платить натурой.
Не-Дайно оценивает её слова так и эдак. Вроде бы она права. Вроде бы это правда считается справедливым.
– Хорошо.
Вкус жареных корней какого-то растения с присыпанными сверху специями не-Дайно не может описать. Знает характеристики: «кислый», «солёный», «острый» и другие. Но они путаются в голове, не сопоставляются. Интересно, что это не даётся, хотя понимание холода и тепла пришло не в пример легче. Интересно, что раньше не случалось об этом думать.
Еда в тарелке кончается на удивление быстро.
Потом Мабья правда усаживает резать тинкан. Убирать осколки вазы в коридоре – и при этом, кстати, витиевато костерит. Поливать грядку на заднем дворе. Перетаскивать в сарай ящики – правда, после этого не-Дайно снова приходится лечь. Кружится голова.
Определения для еды опять не даются, и не-Дайно решает просто считать её вкусной. Наверное.
– Эй, ты… – Мабья в очередной раз окликает и морщится. Спрашивает явно не то, что собиралась: – Что, у тебя совсем никакого имени нет?
– Совсем.
– А если я какое-нибудь придумаю?
Не-Дайно задумчиво вертит в руках тряпку.
Раньше люди не придумывали имя, а давали то, которое само приходило откуда-нибудь из памяти.
– Не знаю. Может, это тоже будет считаться, и я снова стану брать твою силу. – Не-Дайно неуверенно трёт высокую полку, до которой Мабья не достаёт.
Она опять негромко выдаёт что-то закрученное.
– Тогда буду звать тебя гостем, – решает наконец. – По-дурацки, когда вообще никак не назвать. Что, так пойдёт?
Не-Дайно повторяет одними губами. Тщательно прислушивается к ощущениям.
Это не имя. Не имя же?
– Наверное. Да?..
«Есто». На её языке это звучит как «есто».
Никто из них не знает, как так получается, но гостит Есто дольше, чем планировалось.
Несколько дней, недель.
Несколько лет.
Глава 5. Обещания, которые что-то значат
Они вносят Лейба в дом и перетаскивают с платформы на тахту в прихожей. Мабья суетится над ранами, а Есто просто устало садится на пол у стены. За Лейба не очень переживает. Со стороны Есто сделка выполнена, теперь Лейбов черёд. Значит, сделка обеспечит Лейбу выздоровление. Он, наверное, имел в виду город, но кому не всё равно? Эти земли тоже относятся к Карно и на карте отмечены так же. Формально всё честно.
Хотя, может, было б лучше действительно оттащить Лейба в город. Есто прокручивает в голове бойню на Кровавом перевале снова и снова, и всё больше кажется, что кто-то из людей Герзе мог успеть считать сигнал с браслета. Была у них с собой какая-то техника. Горы искажают, конечно, но они были уже на границе аномальной зоны, и кто знает…
Хоть бы Сейга приехала. Хоть бы всё-таки приехала. Есто просто не знает места в Карно, где можно надёжно припрятать Лейба. И до которого ещё удалось бы дойти. В условия не входило защищать или укрывать, поэтому Есто и не видит толком пути.
– Есто!
От радостного окрика Рисны приходится открыть глаза. Но она тут же осекается, замирает, уже выскочив в прихожую. Испуганно переводит взгляд с Есто на Лейба и обратно.
– Ты чего… Кто это?
– Это Лейб, – успевает послушно ответить Есто.
А Мабья одёргивает:
– Не донимай его! Лучше помоги доползти до ванной, весь в грязи.
– Не надо. Я потом.
Да и какой толк от помощи Рисны, если она Есто и до плеча пока не достаёт.
– Лейбу твоему едва ли станет лучше от того, что сидишь рядышком, – едко поддевает Мабья.
Есто отмахивается.
– Лейб связан сделкой, поправится. Я боюсь, что к нам кто-нибудь нагрянет.
Мабья щурится сосредоточенно и цепко.
– За вами хвост?
– Не знаю точно. – Есто дёргает плечом. – Мы пересеклись на Кровавом перевале. Недолго, но, может, они успели считать сигнал. Потом летали над нами, не видели. Но там могли горы сбивать.