— Собаку? А зачем тебе собака?
Он достал из кармана пальто длинную конфету — рождественское лакомство — и поделился со мной.
— Да так, — сказал, посасывая свою половину, — просто чтобы была. Будет кто-то в доме, и вообще веселее… Ну не знаю. Хочу собаку, и все. Хочется.
— Понятно, — только и сказал я, разгрызая леденец.
Его это почему-то задело.
— А что? — вскинулся он. — Думаешь, я не справлюсь?
Это он в самую точку попал.
— Да нет, — ответил я, — только с собакой знаешь сколько возни. Прикинь, каждый день вставать ни свет ни заря, выспался ты, не выспался, потому как ее выгуливать надо, хоть в тридцать градусов мороза, все равно. И корм не забывать покупать, и прививки делать вовремя, да еще одну ее надолго не оставишь, а то затоскует, выть начнет, и ночевать придется всегда дома, потому как вечером ей тоже надо гулять, и…
— Все, хватит, прекрати! Я же говорил: по-твоему, я не справлюсь!
Он достал еще одну конфету и опять отломил мне половину. Я жестом отказался: не хотел перебивать аппетит.
— Ладно, не заводись. Хочешь собаку — дело твое, только все же подумай хорошенько.
На улице было полно народу, все нагружены сумками да свертками. И вдруг откуда ни возьмись выбегает этакая кроха — и со всего размаха прямо нам в ноги летит. Мы с Франсисом не сговариваясь бросили пакеты, чтобы поймать ее, а не то бы упала, но, видно, наши руки не внушили ей доверия, и, развернувшись, она стремглав припустила к матери — та шла чуть впереди и ничего этого не видела. Пока мы собирали свои пакеты, девчушка, уже держась за мамину юбку, обернулась и еще раз взглянула на нас: ей было и любопытно, и боязно.
— Нет, ты видел? С таких лет они уже нас боятся!
Я объяснил Франсису, что виной этому страху скорее всего детские книжки: ведь все злодеи в них, как правило, мужского пола.
— Возьми хоть Синюю Бороду. Представляешь, какой отпечаток это накладывает на детскую психику?
Франсис возразил, что в книжках кроме злодеев есть и прекрасные принцы, которые как раз очень нравятся девочкам.
— Ну, Франсис, ты хватил! Скажи, похожи мы с тобой на прекрасных принцев?
Он окинул меня оценивающим взглядом и разочарованно покачал головой.
За два квартала до дома Элизабет мы проходили мимо сомнительного вида забегаловки под вывеской «Бар». Франсис сказал: «Подожди», сунул мне свой пакет и скрылся за дверью. Я видел, как он прошествовал через зал гордой походкой с видом завсегдатая. Направлялся он в самый конец, к бильярдным столам. Я пытался разглядеть, что он там делает, но было слишком темно. Вероятно, это был тот самый бар, в котором Франсис торчал последние недели: он их часто менял, потому что в каждом ухитрялся переспать с барменшей или какой-нибудь официанточкой, которая непременно оказывалась подружкой управляющего или патрона. Вообще-то, следуя принципу «всех баб не перетрахаешь, но надо к этому стремиться», Франсис рисковал нарваться-таки однажды на крупные неприятности. Но, на его счастье, он всегда вовремя уносил ноги. Четыре года назад, когда мы с Элизабет расстались, я одно время ходил с ним по барам каждый вечер: думал забыться, чтобы не было так больно, но не помогло. Тогда я предпочел с головой уйти в учебу.
— Ништяк! — сказал Франсис, выйдя из бара минут через пять.
Пакет я ему вернул, когда мы сворачивали на улицу Элизабет.
— Адрес у тебя есть? — спросил он. — А то я сто лет у нее не был.
Я не был у нее примерно столько же, но адрес знал наизусть. Я ведь до сих пор, бывает, по вечерам, когда нечего делать, заскучав от учебников по экономике, иду пройтись по этой улице и смотрю, горит ли свет в ее окнах. Когда горит, когда нет.
— Сюда, — сказал я Франсису.
— Забьем косячок, пока не вошли?
Свет в гостиной не горел, но сквозь занавеску было видно, как мигают разноцветные лампочки на елке. Елку Элизабет, видимо, купила на этой неделе, потому что, когда я в последний раз здесь гулял, ее еще не было. Меня неприятно кольнуло: кто бы это приволок ее, такую большую, и затащил к ней на третий этаж?
— Ну так что, Мартин? Как насчет косячка?
Заранее приготовленный джойнт лежал между сигарет в пачке легких «Плейере».
— Давай, «взрывай».
Франсис зажег, передал мне, я затянулся. Он что-то говорил, еще не выдохнув дым, и его голос звучал как из бочки. Когда мы добили косяк, из-за угла как раз показались Оливье с Арианой. Мы решили подождать их и подняться к Элизабет всем вместе. Они закупили вино: было слышно, как звякают бутылки.