- Мой руки давай! – Крикнула Даньке и потянулась за кружками, в шкафчик, что висел над раковиной. - Быстренько перекусим и …
- Привет, - услышала за спиной хриплый голос, который не смогу забыть никогда, как бы ни старалась. Чашки выпали из рук и с треском опустились в раковину. Ноги отказывались меня держать, но я успела ухватиться рукой за край раковины, только бы не упасть.
Глава 4 Марк
Марк
Как только Демид ступил за порог моей съемной квартиры, вывалив на меня всю правду, я уже собирал вещи и прокручивал варианты того, что скажу Валерии, как объяснюсь. Я не спал двое суток, лихорадочно сопоставляя все озвученные факты Демидом. Когда кажется правда на твоей стороне и тебе больно от ревности и предательства, это одно. А вот когда в тебя выстреливают горькой правдой, тебя ломает. Выворачивает на изнанку от безысходности и боли. От понимания того, что ты натворил с девушкой, которая была важна для тебя как никто другой и оказалась жертвой. Невиновной. А ты был безжалостным палачом, который, не зная правды истязал и калечил. Она должна была сдать меня полиции. Таких моральных уродов, как я нужно держать в изоляции от нормальных людей. Я бы предпочел расстрел. Или сгнить, подыхая в камере. Что угодно, только бы не жить с осознанием того, что натворил.
Я хотел рассказать обо всем и боялся хоть что-то упустить. В свое горькое оправдание я мог лишь надеяться, что она выслушает всю картину того, на основе чего сложилось мое обвинение. Она должна была знать об Ольге, о Демиде, я даже готов был рассказать о ребенке которого потерял, только бы Лера поняла на котором горьком фундаменте прошлого, основывалась мои ненависть и ревность к ней и Демиду в ту злополучную ночь.
Я вошел в квартиру, дверь которой она так просто открыла, видимо ожидала кого-то другого. Параноидальный разум блокировал вариант того, что на моем месте она ожидает увидеть другого мужчину. Пусть это будет ее друг гей. Или брат. С другим мужчиной в ее жизни я не был готов мириться.
Она крикнула что-то из кухни и пульс стал биться сильнее, кажется руки вспотели, и я не сразу осмелился пойти на ее голос. Шаги давались с трудом. Я как будто ступал на эшафот, будучи виновным в смертной казни. Да, у меня было алиби, но оно казалось таким ничтожным по сравнению с моим преступлением. Я чувствовал себя беспомощным, поэтому остановившись на мгновение, немного замешкался. Мне хотелось развернуться и уйти. Потому что был не готов ко встрече с ней. Потому что понимал, что пришел, напрасно и она не пожелает меня слушать. Потому своим присутствием боялся причинить ей еще большее страдание и напомнить о том, что сделал с ней.
Но эгоист во мне скулил и молил – он хотел видеть ее. Всего лишь раз. У меня нет шансов на прощение. Пусть я увижу ее сегодня в последний раз и останусь ни с чем, но в моей памяти останется хотя бы ее образ. Я боялся увидеть ее такой, какой сделал. Я преодолел расстояние в несколько шагов и вошел в кухню. Я не видел ее несколько недель. Или месяцев? Это время показалось мне проклятой вечностью, но она все время была в моих мыслях. Даже стоя ко мне спиной, я вижу, как сильно она похудела. Жадно осматриваю ее тело и открыв рот чтобы произнести хоть что-то, но не знаю с чего начать - закрываю его. Вздохнув полной грудью, на выдохе выдаю глупое «Привет».
Посуда падает из ее рук и гремит в раковине.
Узнала.
Девушка чуть пошатнулась, и я метнулся к ней чтобы поймать, но она удержалась на ногах. Я замер не в силах пошевелиться. Было невыносимо наблюдать за тем, какую реакцию я вызвал, своим присутствием. Ее тело пробивала мелкая дрожь, а я просто смотрел на это, не понимая, что делать. Во рту пересохло так сильно, что невозможно сглотнуть и оттого, наверное, голос был хриплый и скрипучий:
- Лера, - удалось выдавить из себя, сжав косяк рукой, который точно якорь удерживал меня от того, чтобы не подойти к ней.
Вздрогнув, она торопливо отступила в сторону, что-то ища взглядом на столе. Еще секунда и на пол летят разделочная доска, тарелки, хлеб, еще что-то.