- Вижу, молодец парень, почти семь месяцев - пора уже садиться и самому. - тихо отвечаю экрану, посмеиваясь. На часах доходит десять утра и покинув офис, еду на встречу к потенциальному инвестору из Польши. И пока стоим в пробке проверяю телефон на наличие новых сообщений от Леры.
Как только видео закончилось, смотрю его еще раз и еще. А потом открываю папку со всеми видео и фото сына, что Лера прислала мне за последние месяцы.
- Марк Антонович, боюсь, мы немного опоздаем, весь город стоит в пробке. – отрывает меня водитель, который работает всего несколько недель.
- Придумай, что-нибудь. Езжай дворами, мы должны успеть, - раздраженно бросаю ему, мысленно делая заметку, что пора уже звонить в отдел кадров и назначить поиск нового водителя, более расторопного и мозговитого. Если не успеем и сегодня, это будет уже третье опоздание на встречу за последние две недели. С моим графиком это недопустимо, предыдущий водитель отработал больше пяти лет, и с ним мы ни разу не опаздывали.
Возвращаю свой взгляд к телефону и снова просматриваю снимки. Немного дольше чем остальные осматриваю фото, где Лера двумя руками неуверенно держит Сережку. На лице полное отсутствие веры в себя и немного страха. Это был первый раз, когда почти месяц спустя, после операции она взяла его в руки и чуть приподняла над собой. Я помню тот момент. Этот день был заключительным в курсе терапии, который она прошла в Москве сразу же после операции. Мне стоило огромных усилий уговорить ее остаться. Для этого пришлось подключить мать и самого Анатолий Ивановича. Он заверил Леру, что под его руководством терапия пройдет намного быстрее и продуктивнее, нежели чем у любого другого врача, который не оперировал ее кисть. И они остались на целый месяц, на протяжении которого я мог видеть их каждый день и наблюдать за успехами сына и Леры. Рука восстановилась быстро, и уже к началу четвертой недели терапии она могла поднимать легкие предметы, такие как кружка или бутылочка, а также ловко меняла подгузник и переодевала сына.
Ночевали мы, как и обещал ей, в разных комнатах, мать ничего не заподозрила. А даже если и так, то не показала виду. Более того, она с легкостью клюнула на версию о травме Леры. Что та упала на осколок, о который и поранилась. В прочем, версия соответствовала действительности, только были опущены детали, при каких обстоятельствах это произошло.
За этот месяц Валерия и мама нашли общий язык. Приходя поздно вечером с работы, я частенько замечал их болтающими на кухне за чаем. Рядом с ними на столе всегда лежала радионяня, из которой в любой момент мог зазвенеть плач сына. Помимо ежедневной терапии, Лере некогда было скучать. Мама вовлекала ее в дела по дому и делила с ней обязанности по уходу за Сережей. Казалось Лере было комфортно в нашем доме, и я никогда не замечал на ее лице следов печали или усталости. В моменты, когда мы оставались одни с Лерой, а обычно это было поздно ночью, когда мама бежала на плач сына (ценю, что она старалась дать нам время побыть наедине), она делилась со мной маленькими победами за время сеансов терапии. С радостью демонстрировала свои маленькие, но такие важные успехи: дрожащей рукой писала смс (я же поправлял ее грамматику, но она ссылалась на то, что это всего лишь глупые опечатки); сосредоточенно, прикусив язык, вырисовывала в блокноте буквы; накладывала мне ужин, который они вместе с мамой приготовили; кривовато, но держала в руке вилку или ложку, за поздним ужином вместе со мной. И я, как ненормальный, с жадностью впитывал и наслаждался каждой восторженной эмоцией, которой она делилась со мной. К концу рабочего дня, сгорал от любопытства и предвкушал нашу с ней позднюю встречу. Гадал какие еще открытия вместе с сыном они совершили за день. Перед самым отлетом в свой город, я замечал ее несколько раз в бассейне. Опасался войти туда, и присесть на шезлонг, чтобы порадоваться ее пусть и не уверенным, но похожим на брас стилем плавания. К тому же, увидеть ее стройное, до возмущения соблазнительное тело в купальнике, хоть и закрытом, выходящей из этого чертового бассейна, не хотелось категорически. Ни при каких обстоятельствах. Свое сумасшедшее влечение к ней, я держал железобетонной хваткой. Поэтому мог позволить себе – только наглое подглядывание. Совсем немного. Ровно до того момента, как она выдыхалась и плыла к бортику бассейна, чтобы выбраться из него.