Дау вежливо дает гостям понять, что их генеалогия выглядит жалко. И все же он доволен, что белые пришли не за тем, чтобы забрать с собой рабочих. Он позволяет им разбить лагерь возле реки. Несколько последующих дней ученые обустраивают жилье и расплачиваются с носильщиками. К сожалению, большинство хочет уйти. Они не любят фоце за то, что те язычники и едят запрещенную пищу.
Бригадир Юсеф заявляет, что хочет уйти вместе со всеми. Это вызывает нешуточный спор, разгоревшийся возле палатки Джонатана. «В чем дело?» — спрашивает он, откидывая полог палатки и протирая глаза. Ответа он не получает, потому что из своей палатки появляется Марчент, размахивая пистолетом.
Юсеф замирает, думая, что его сейчас прикончат. Другие носильщики поспешно достают ножи и мачете. Суматоха. Марчент стреляет в воздух. К полудню большинство носильщиков уходит. Те немногие, кого удается уговорить остаться, объясняют, что остальные боятся скверны, а они — нет. Они храбрые. Но они бедные, а потому хотят денег. У профессора нет выбора, ему приходится платить.
На протяжении нескольких часов из долины доносятся обрывки веселой песни и хлопки в ладоши. От звуков, с которыми уходит колонна носильщиков Юсефа, всем не по себе. Никто не хочет разговаривать с Марчентом. Тот берет лопату и уходит копать первую уборную.
Долгое время фоце полностью игнорируют белых людей. Это усиливает напряжение в отряде. И, хотя профессор утверждает, что для беспокойства нет оснований, Грегг и Марчент решают выставить охрану.
Однажды ночью Джонатан засиживается допоздна перед своей палаткой. Он наблюдает за тем, как Грегг бродит по периметру с винтовкой на локтевом сгибе, и вдруг замечает несколько мерцающих огней на темном фоне утеса. Постепенно к ним присоединяются другие, десятки других, и вот скала уже светится, как термитник. Джонатан сидит и смотрит, не притрагиваясь к пустому блокноту на коленях.
На следующую ночь огни опять появляются и роятся вокруг входов в пещеры, куда фоце относят своих мертвых. До лагеря долетает низкий и ритмичный барабанный бой. Белые слышат этот звук и выходят из палаток. Профессор Чэпел потрясенно смотрит вверх, на огни.
— Раньше они никогда этого не делали, — говорит он. — Подходить к пещерам после наступления темноты считалось табу.
— А они вообще делали хоть что-нибудь из того, что делают сейчас? — едко интересуется Марчент.
Профессора захлестывает ярость.
— Вы, сэр, — выплевывает он, — нахальный человечишка!
Марчент делает неприличный жест (хорошо знакомый Джонатану, но, по-видимому, совершенно новый для профессора). С этого момента экспедиция бесповоротно делится на две части. Грегг и Марчент перетаскивают свои палатки и устанавливают по одну сторону от костра, профессор, Гиттенс и Морган двигают свои на другую сторону. Носильщики перемещают все палатки, бегая взад и вперед, чтобы удовлетворить противоречивые приказы.
После обмена оскорблениями вражда осуществляется на британский манер. Стороны отказываются признавать существование друг друга, избегая бесед, одновременного пребывания в уборной, у костра или за обеденным столом. На лагерь опускается ледяная тишина. Поскольку ничего не говорится вслух, Джонатан ошибочно полагает, что спор исчерпан. Его озадачивает перемещение спальных мест, но свою палатку он не передвигает. Тем самым он неосознанно порождает подозрения в обоих лагерях. В частности, Гиттенс очень странно смотрит на него на следующий день. Тем же вечером, когда он подтаскивает два шезлонга к огню, профессор отказывается сидеть с ним у костра, делая вид, что хочет прогуляться.
Ночью Джонатану не спится. Возле пещер снова собираются огни. Тревожный бой барабанов заставляет пульсировать безвоздушную духоту внутри палатки. После полуночи он решает пойти на разведку. Не то чтобы он очень хотел выяснить, что замышляют фоце, — скорее, боится того, что может случиться в противном случае. Как во время дежурства на корабле. Он неохотно натягивает на себя одежду и шагает к утесу.
Минуя отхожее место, он видит, как кто-то выпрямляется во весь рост, путаясь в шортах.
— Позвольте-позвольте! Куда это вы направляетесь?
Это Гиттенс: он совершенно уверен, что раскрыл заговор.
— Вы сумасшедший! — ревет он, когда Джонатан объясняет, куда идет, но подозрения Гиттенса сильнее, чем страхи. — Я пойду с вами, — говорит он. — Надеюсь, все будет в порядке. У меня есть пушка.
Он хлопает себя по поясу, ругается, когда ничего не обнаруживает, и отправляется добывать пистолет из отхожего места.