Сколько мне тогда было: четыре? Не помню…
Вдруг фигура повернула ко мне светящееся лицо и улыбнулась. Из-за лучей, которые она источала, мне было сложно это разглядеть, однако я откуда-то был уверен: да, она улыбается. Улыбается именно мне.
И вот она заговорила. Её голос был ни на что не похож: казалось, много-много голосов что-то шептали одновременно.
«Маса-чан… Маса-чан…».
***
Я резко открыл глаза и с шумом вдохнул.
Голос Секине-сенсей донёсся до меня из соседней комнаты.
— Вы себе не представляете, какой это был кошмар! Хорошо ещё, что она решила уйти… А, в Академи? Ну, здесь всегда всё хорошо… Если бы ещё некоторые наглые личности не приходили сюда якобы работать…
Видимо, медсестра разговаривала по телефону.
Я медленно сел на кровати и попробовал осторожно повертеть головой. Всё было в порядке: физически я чувствовал себя прекрасно.
А вот в душе царил полный раздрай.
Этот сон… Что он значил?
«Маса-чан»… Так меня называл только один человек. И с тех пор — с того дня, как я обнаружил её в петле, — я не слышал такого обращения ни от кого.
Свесив ноги с кровати, я поморгал. Всё вокруг было размыто; оно и понятно: мои очки лежали на тумбочке рядом. Я надел их и встал.
Что ж, пожалуй, хватит отдыхать.
Я сверился с наручными часами. Надо же, проспал меньше часа! Это хорошо: пропустил только один урок. Сейчас у нас по расписанию должен быть английский, а пока — время перемены, которая только началась.
Я прошёл из лазарета в кабинет Секине-сенсей, которая сидела за своим столом у проводного телефона, и поклонился. Она улыбнулась мне и помахала свободной рукой.
И я направился в аудиторию.
На лестнице я встретился с Фредом и Кушей, который, по-видимому, спешили ко мне. Эмоциональный американец обнял меня так, что кости затрещали, и с чувством расцеловал в обе щеки. Куша хмыкнул и вытянул губы, поиграв бровями, за что получил от меня несильный тычок в плечо.
— Ты как, мой прекрасный Масао? — намного громче, чем стоило, спросил Джонс.
— Уже намного лучше, — я улыбнулся. — Передумал умирать.
— Отлично, — Фред широко улыбнулся. — Сегодня после уроков, Масао, я провожу тебя домой, и там мы поговорим, хорошо? Думаю, тебе это нужно.
Куша хмыкнул и закатил глаза.
— Фред так хорош в том, чтобы определять, кому что нужно, как и все его соотечественники. А я как скромный японец просто увяжусь за вами и прихвачу с собой Аято: устроим славные поминки по нашей общей знакомой.
Я потупился, поняв, что он имеет в виду.
Что ж, давно пора. Я готов.
И, подняв голову, я улыбнулся друзьям, проговорив:
— С удовольствием приму вас у себя.
========== Глава 60. Братья и сёстры. ==========
Вторая половина дня прошла куда более мирно и скучно, чем первая. Самым знаменательным событием оказался урок английского, на котором мне удалось даже ответить и получить отличную оценку.
Ивасаки Юми и Роншаку Мусуме старались держаться как можно дальше от меня, даже не пересекаться взглядами, а вот Мегами подошла ко мне и серьёзно приказала сразу после уроков отправляться домой.
— Твои друзья мне обо всём рассказали, — вымолвила она, теребя пальцы и глядя мне прямо в глаза. — Айши я тоже отпускаю, чтобы он смог тебя проводить. Наберись сил, хорошо?
Я поблагодарил её за заботу и торжественно заверил, что со мной всё будет хорошо.
Но меня всё ещё беспокоило одно обстоятельство.
Проблема в виде Муджа была решена бесповоротно: семья Сайко обладала огромной властью в нашей стране, и пойти против них означало подписать себе смертный приговор. Джану Маки имела сильное влияние в своей среде, но она прекрасно осознавала: одно слово кого-либо из Сайко — и с ней покончено. Она могла запугивать нас — обычных школьников, — но когда в игру вмешался один из отпрысков великого клана, ей пришлось отступить, ведь представители этой семьи раздавили бы её как блоху.
Формально я тоже был отпрыском Сайко, но кого волнует какой-то бастард? А вот законный сын, с гордостью носящий эту звучную фамилию, вполне обладал и нужной аурой, и необходимыми качествами характера. Он смог припугнуть их всех, непрозрачно намекнув, что уничтожит, если слух о нём и Инфо просочится куда-нибудь.
И он был вполне способен сделать это.
Мы шли до Канко, и разговор поддерживал Аято: он придерживался самой нейтральной темы — школьных дел.
Перевалило за половину января, и скоро должно было наступить весьма ответственное время: выборы президента школьного совета. Сам Айши не собирался баллотироваться, но заявил, что когда пойдёт в выпускной класс, всё же попробует свои силы, ведь Мегами тогда уже не будет обучаться в Академи.
Мы дошли до Канко, я отпер дверь и, как и требовалось от гостеприимного хозяина, пропустил гостей вперёд.
Моя скромная квартира не была рассчитана на столько человек, и потому она сразу же показалась мне в разы теснее, чем обычно, зато теплее.
Пока мои друзья осваивались, расхаживая по дому в одних носках (ибо у меня не нашлось такого количества домашних тапочек), я быстро включил компьютер и оформил заказ на доставку в ближайшей пиццерии.
Уже через полчаса мы, уютно устроившись прямо на полу, неистово пожирали пиццы, запивая их горячим чаем, который я успел приготовить.
Мы были абсолютно расслаблены, но я понимал, что не стоило долго игнорировать слона в комнате.
У меня имелась отвратительная привычка — отворачиваться от проблем, делать вид, как будто их не существовало, попусту надеясь на то, что они решатся сами собой. Это никогда не срабатывало; напротив, одна неприятность обрастала прочими, и они множились, как бактерии на ранке. Однако подобный опыт меня ничему не учил, и я частенько прибегал к подобной страусиной политике.
Но сейчас пора было это изменить.
И я, отложив свой кусок пиццы на одноразовую картонную тарелку, произнёс:
— Думаю, нам всем нужно кое-что обсудить.
— Это верно, мой дорогой Масао, — Фред посмотрел на меня и подмигнул; в уголке рта у него было небольшое пятнышко от томатного соуса. — Итак, мелкая гадина Кенчо в кои-то веки решил сделать добрый поступок… С чего бы это?
— Это Аято, — я перевёл взгляд на Айши, который, отпив чаю, аккуратно промокал губы салфеткой. — Я ведь прав, да? Это был твой план?
— Ты абсолютно прав, — Аято, сложив салфетку, спрятал её за краешек тарелки. — Когда я понял, в чём конкретно проблема, то осознал: Джану Маки не остановится ни перед чем. Её цель — это записать интересное видео, вот и всё; ей совершенно не интересна ни справедливость, ни законность. Кроме того, мы уже давно хотели избавиться от Инфо, так что убили двух птиц одним камнем.
— Один момент! — Фред быстро слизнул языком с губ пятнышко томатного соуса и подался вперёд. — Ты и меня специально включил в этот план, когда написал о Бурейку и Норибуру?
Айши улыбнулся.
— Честно говоря, я хотел сделать это исключительно для поддержки Масао, — произнёс он, отпивая ещё глоток чая. — Но присутствие членов твоего клуба дало мне прекрасный предлог для того, чтобы вызвать тебя.
Я завозился на месте и, протянув руку, тронул Джонса за плечо. Американец посмотрел на меня и широко улыбнулся, словно солнце, вставшее над двумя вигвамами.
— Ты чего-то хотел, мой драгоценный? — спросил он, склонив голову.
Куша, который до сего момента был занят исключительно своей пиццей, закашлялся, специально издавая полузадушенные звуки, но Джонс не обращал на него никакого внимания, продолжая неотрывно глядеть на меня.
— Насчёт Норибуру и Бурейку, — начал я. — Надеюсь, ты не будешь с ними слишком строг?
Улыбка тот же сошла с лица Фреда. Он медленно склонил голову и нежно взял обеими ладонями мою руку.
— Масао, — мягко начал он, — пойми, пожалуйста, что я не потерплю в своём коллективе таких людей. Я бы ещё понял, если бы они подошли к тебе и один на один высказали свои претензии наедине, но нет, они решили участвовать в этой импровизированной экзекуции, хотя у самих на руках не было ни малейшего доказательства. Я выгоню их из клуба — это решение уже принято и обсуждению не подлежит. Я не стану инициировать против них абсолютно ничего и даже уход из кружка обставлю так, будто это их собственная инициатива, но с этого момента больше не стану называть их друзьями.