Встречать меня, помимо верной светским манерам Камие, вышли и Мегами с Кенчо. Сестра подалась вперёд, но, посмотрев на отца и мать, остановилась. Мне показалось, что она хотела меня обнять, и лишь присутствие родителей её смутило.
Что ж, меня они тоже смущали, но я посчитал, что показать близость и дать сестре понять, что она не одна, — куда важнее, нежели какие-то формальности.
Опустив сумки на пол, я подался вперёд и крепко обнял её. Сначала Мегами напряглась, но потом расслабилась и едва ощутимо похлопала ладонями меня по спине. Кенчо, подошедший следом, обниматься не стал, но потрепал меня по плечу.
Камие, верная своему безупречному воспитанию, любезно спросила, как я доехал. В ответ я низко поклонился, про себя ещё раз восхитившись мужеству этой женщины: перед ней стоял незаконный сын её мужа и его дамы сердца, живое и весьма материальное свидетельство супружеской неверности Юкио, а она находила в себе силы общаться вежливо и с улыбкой…
Запоздало я пожалел о том, что приехал сюда, ведь моё присутствие здесь может быть расценено Камие как оскорбление её чувствам, но потом увидел яркие и непривычные улыбки на лицах младших сестры и брата. Они сказали мне куда больше, чем просто слова.
Что ж, простите, Камие: раз я нужен, значит, останусь.
Мне отвели гостевые апартаменты на третьем этаже замка. Комната была не такой нарочито роскошной, как все остальные помещения; напротив, обстановка была выдержана в современном стиле: обилие белого цвета, практичная мебель, ровные поверхности и много простора и свежего воздуха.
Мегами, которая и вела меня наверх, сказала, что Камие сама разработала интерьер этого помещения, и, честно говоря, меня это удивило. А потом я понял, что, скорее всего, обстановка замка Сайко всегда была подчёркнуто богатой, и так сложилось ещё задолго до того дня, как Камие вошла сюда в качестве супруги Юкио. Так что, скорее всего, эта ультрасовременная и минималистичная комната — единственный в доме показатель истинного вкуса хозяйки.
Со мной в комнату вошло почти всё семейство Сайко. Кенчо, который отбросил свою обычную манеру держаться с лёгким высокомерием, сейчас казался обычным подростком, который рад встрече с родственником. Мегами расслабилась: разгладилась складка между бровей, которая в последнее время стала для неё привычной. Юкио улыбался широко и искренне: совсем не так, как для фото, которые шли в интернет-газеты. Даже Камие не скрещивала руки на груди и с удовольствием описывала комнату, показывая, как открывались окна (огромные, почти во всю стену), а также как пользоваться системой кондиционирования воздуха.
Вряд ли причиной этой приподнятой атмосферы был я. Скорее всего, я явился лишь предлогом, ведь именно из-за моего приезда вся семья сейчас сблизилась; они стояли в одном посещении, говорили на одну тему и вели себя как самые обыкновенные люди, а не как ледяные монаршие особы.
Я с удовольствием включался в беседу: мне нравилась эта новая иллюзия семьи. По сути дела, они были мне так же нужны, как и я им, и осознание этого факта непреодолимо тянуло меня к ним.
Мы беседовали долго. Первой опомнилась Камие: она всплеснула руками и проговорила:
— Давайте всё же позволим Масао хотя бы распаковать вещи, хорошо?
Юкио склонил голову, ослепительно улыбнулся мне, бросил фразу: «Если понадоблюсь — я у себя в кабинете» и ушёл первым. Остальные потянулись за ним. Последней комнату покинула Мегами; она помахала мне рукой, прежде чем закрыть дверь.
Как только они ушли, я радостно вздохнул и сел на кровать. Настроение моё было на высоте; душа пела, а ликование стояло щекоткой в горле: хотелось петь и плясать.
Итак, в планах у меня было: распаковать вещи, вымыться, заняться уроками, которые я пропустил из-за своего больничного приключения, а потом — как можно больше беседовать с братом и сестрой. Кто знает, может, мне удастся сделать так, чтобы они поладили?..
Чуть оттянув ворот безрукавки, я поморщился. Она «кусалась» и причиняла страшный дискомфорт даже через рубашку и нижнюю майку. Конечно, выбросить этот ужас у меня попросту не поднимется рука, но носить её точно больше не следовало: пусть уходит на почётную пенсию для одежды в самом дальнем углу шкафа.
Вздохнув, я занялся вещами: взяв с собой совсем немного, я всё же не мог позволить им пребывать в беспорядке.
Молитвенник, доставшийся мне от Сайко Надешико (язык пока не поворачивался назвать её бабушкой даже в мыслях), я пока переложил в школьную сумку с учебниками, чтобы он не повредился в процессе.
Моё увлекательное занятие прервал сигнал телефона. Я взял его в руки и открыл программу-мессенджер: именно туда, если судить по уведомлениям, мне и пришло сообщение.
Текст был от Аято.
«Масао, как только отдохнёшь и придёшь в себя, нужно срочно что-то делать по поводу ситуации с Таро. Мы ведь не хотим, чтобы твоя сестра страдала, не так ли?».
Я с шумом втянул воздух через сжатые зубы и уронил телефон на кровать. Перед глазами встала та самая жуткая картинка прошлого сентября, когда он без жалости расправился с Осана. Только теперь вместо Наджими я внутренним взором видел Мегами…
О, нет, только не это. Я не могу этого допустить. Я не имею права этого допустить.
Я забегал по комнате, хватаясь за голову.
Что делать? Как поступить?
Мне нужен план, но пока я явно не в том состоянии, чтобы разрабатывать сложные схемы.
Остановившись, я взял телефон, положил его в школьную сумку и решительно направился к двери.
Лучше развеяться, прогуляться, чтобы морозный зимний воздух сделал своё дело и привёл мои мысли в порядок. А потом уже можно будет приступать к планированию.
Выйдя из комнаты, я направился к лестнице и сбежал вниз. К счастью, мне на пути не встретилось никого: мне явно стоило побыть одному.
Надев куртку, шапку и шарф, я вышел из поместья и решительно направился к воротам. Мне хотелось отойти подальше и поразмышлять, а сумку я взял на всякий случай: что если мне не повезёт заблудиться тут?
Охрана на воротах даже не взглянула в мою сторону: видимо, они были слишком хорошо вышколены для этого.
Выйдя на волю, я направился вдоль забора, пытаясь оценить сложившуюся ситуацию.
Моя сестра в опасности: над ней нависла страшная угроза. Я понимал, что Аято цивилизованный человек, но потом в сознании всплывало то, что произошло с Осана, и страх за Мегами вновь обуревал меня.
Что делать? Я не могу оставить всё так.
Дойдя до одиноко стоявшей автобусной остановки, я изумился: надо же, покрыл такое большое расстояние и даже этого не заметил…
С другой стороны, учитывая моё эмоциональное состояние, это было неудивительно.
Я подошёл ближе, и вдруг мой мир заволокла тёмная пелена. Я потянулся к сумке за аптечкой, но было поздно, и я провалился в небытие…
***
Я открыл глаза. Солнце светило тускло: так всегда бывало в январе.
А ещё в январе не стоило лежать на снегу, хотя я именно этим и занимался.
Тяжело встав, я отряхнулся и подхватил свою сумку.
Итак. Не помню, как здесь оказался, но мне давно пора домой. Автобус как раз подъезжает, так что им и воспользуюсь.
Пройдя в тёплый салон, я с наслаждением уселся на одно из кресел в задней части. Тут было явно комфортнее, чем на улице, а дома станет ещё лучше.
Автобус ехал на всех парах: тут, на пустынных сельских дорогах, незачем было соблюдать аккуратность. Но сама дорога была живописной и красивой, будто с картины художника-пейзажиста.
А потом началась территория деревни: поля, которые зимой не использовались, аккуратные промышленные огороды.
По сравнению с этим городок разочаровывал: он был славным и чистеньким, но каким-то уж очень прилизанным.
Автобус довёз меня до вокзала, и я сошёл, сожалея, что он не едет до Сенагава, куда мне было нужно.
Но ничего: с вокзала составы ходят туда достаточно часто.
Я спокойно купил билет, оплатив его карточкой, оказавшейся в кошельке в моей сумке, и прошёл на перрон. Ждать пришлось недолго: уже через четверть часа я мчал домой — туда, где мне есть место.