— О да, — я кивнул. — Очень.
— Вот как, — она кивнула бармену, и он, нахмурившись, начал возиться под стойкой. — А я Коринн, кстати. «Певица-инкогнито» — так меня называют, хотя в последнее время я не особо скрываю лицо. Что толку: по голосу меня всё равно узнают, правда?
Бармен поставил перед ней стакан с жидкостью цвета янтаря, и Коринн, отпив небольшой глоток, снова посмотрела на меня.
— Вот и вы меня узнали, — протянула она, поигрывая стаканом в руке. — А ведь мы виделись совсем недавно…
Я удивлённо поднял брови. Коринн, поставив стакан на стойку, забарабанила по ней своими длинными пальцами с остро заточенными ногтями ярко-красного цвета.
— Мы уже встречались? — спросил я, чуть наклонившись вперёд. — Странно; я совсем не помню…
Коринн засмеялась и поправила локон, кокетливо и явно намеренно не забранный в причёску.
— Сумка подстегнула мою память, — произнесла она. — Ваша сумка. На передней её части довольно крупно вышито название старшей школы, в которой я недавно преподавала.
Я перевёл взгляд на свою сумку. И правда — на грубоватой синей ткани явно выделалось светло-серое слово «Академи».
— Так вы учительница? — я добавил ломтик лимона в чай и надорвал одну упаковку с сахаром. — И как только я мог забыть вас?
Коринн прищурилась и придвинулась ближе.
— Действительно, — глаза у неё были светло-карими, почти золотыми. — А я припоминаю вас — участник школьного совета, примерный ученик. Запоминаю таких, особенно тех, у кого талант к математике.
Я смущённо хихикнул и потупился.
— И имя… — Коринн подняла взор кверху. — Кажется, Сато…
— Да, — я склонил голову, высыпав сахар себе в чай. — Сато Энжи.
Певица вздрогнула и снова внимательно посмотрела на меня.
— Что? — спросила она, подняв брови. — Сато Энжи?
— Верно, — кивнув, я начал размешивать свой напиток. — Мама говорит, что такое имя поможет мне жить вечно {?}[значение имени Энжи — «вечность»].
Коринн подняла брови.
— А как зовут ваших родителей? — спросила она, явно забыв про свой стакан. — И откуда они?
— Отсюда, из Сенагавы, — я улыбнулся. — Сато Юма и Сато Саяка.
Ахнув, Коринн подалась вперёд.
— Вы абсолютно уверены, что являетесь Сато Энжи? — стакан попался ей под руку, и она нетерпеливо отодвинула его в сторону. — Сыном Сато Юма и Сато Саяки?
— Конечно, — я кивнул, удивлённо воззрившись на неё. — А что? Что-то не так?
Коринн пожала плечами.
— М-да… — протянула она. — Тут явно нужно что-то предпринять.
— Вы знаете мою семью? — я улыбнулся.
— Знала, — Коринн скрестила руки на груди и опустила голову. — Прекрасные люди. Я жила с ними по соседству, правда, это было довольно давно.
— Значит, вот где мы встречались раньше! — рассмеявшись, я дотронулся пальцами до виска. — Просто удивительно, насколько тесен мир!
Коринн рассеянно кивнула и поправила причёску.
— Могу взять ваш телефон ненадолго? — вдруг произнесла она. — Я забыла свой.
— Конечно, — я повернулся к сумке и, вытащив оттуда телефон, протянул его ей.
— Благодарю, — она взяла гаджет и, встав с табуретки, отошла на несколько шагов. Спустя полминуты до меня донёсся её потрясающий голос. Правда, фразы были отрывочными, порой непонятными, но само звучание завораживало. Оркестр как раз играл на сцене новую мелодию — менее печальную, но всё же лиричную, — и голос Коринн, словно созданный специально для этой музыки, складывался в моём сознании в волшебную песню.
— Кто вы?.. Да, номер…на быстром наборе… Он… Родственник людей… Давно умерли… Сенагава, бар «Кливленд»… Да, поторопитесь…
Я прикрыл глаза, наслаждаясь музыкой. Побуду здесь ещё немного, а потом направлюсь домой: необходимо ещё убраться, ведь мать и отец любят порядок, кроме того, их нужно встретить с размахом после столь изнурительной северной командировки.
Коринн снова села рядом со мной, вернула мне телефон и начала расспрашивать меня о детстве, о семье. Как оказалось, я уже начал забывать о том счастливом времени, да и имена одноклассников то и дело вылетали из сознания.
А потом, спустя более получаса приятнейшей беседы, в зал ворвался странный субъект в криво надетой шапке и с безумными глазами за сильными стёклами очков.
— Масао! — воскликнул он, ткнув в меня пальцев.
И я почувствовал, как медленно сползаю со стула…
***
Инфо-чан.
Сато Энжи был жизнерадостным юношей, точнее, мальчиком. Юношей ему стать не удалось — не дожил.
Он был ровесником Масао — их даты рождения различались лишь на неделю — именно поэтому чета Сато и взяла моего соседа по душе из приюта в надежде сделать из него второго Энжи.
Конечно, можно понять отчаявшихся родителей, для которых покойный ребёнок, к тому же, являлся довольно поздним, но глупо было ожидать, что у них получится слепить из сломленного жизнью и запуганного человеческой жестокостью мальчика счастливое дитя.
Энжи всю жизнь провёл в любви и воспринимал её как само собой разумеющееся. Его растили родные, истинные родители, которых уважали в обществе, он никогда не сталкивался с издевательствами и свободное время предпочитал посвящать игре в футбол.
Старина Масао, которого уже к двенадцати годам жизнь полностью истерзала, жаждал любви и был от всей души благодарен за малейшее её проявление. Он с трудом сходился с людьми и предпочитал книгу или компьютер подвижным играм и спорту.
И даже по росту они резко отличались: Энжи был невысоким, как и его родители, а Масао, как только его взяли в семью, начал быстро и уверенно вытягиваться.
В общем, годы, проведённые в Сенагава, нельзя было назвать счастливыми, однако сознание Масао выбрало именно этот период, чтобы провалиться в так называемую диссоциативную фугу.
Сильнейший стресс от возможной перспективы того, что сестре будет причинён вред, заставил его психику завернуться в кокон из выдуманных фактов, имеющих некоторую, но весьма опосредованную, связь с реальностью. Он взял себе имя того самого мальчика, которого должен был заменить, а также перенял некоторые черты характера и судьбы того самого подлинного Энжи.
Именно так бы и вёл себя счастливый и гармонично повзрослевший человек, который провёл полнокровное и замечательное детство в среде своих родных.
Мог ли я прервать этот процесс и привести старину Масао в чувство? Теоретически мог, но не стал: впервые я наблюдал его таким счастливым и беззаботным. Мне хотелось дать ему шанс хотя бы ненадолго отвлечься от проблем. И пусть диссоциативная фуга свидетельствовала о сильнейшем стрессе, заболеванием она не являлась — это психологическое состояние считалось всего лишь реакцией, пусть и экстремальной, на какой-либо сильный раздражитель.
Так что разум Масао был в безопасности, плотно окутанный временной иллюзией того, что он — это Энжи.
Однако в «Кливленде» он неожиданно столкнулся с прекрасной Мида-сенсей в образе Коринн, и та узнала его. Сама она была родом из Сенагава и по роковому совпадению когда-то жила по соседству с родителями Энжи, поэтому оказалась полностью в курсе ситуации. Во всяком случае, она знала, что чета Сато давно уже не числилась среди живых и здравствующих, поэтому решила кое-что предпринять.
На быстром наборе в телефоне Масао стоял номер Куши. Не знаю, почему он выбрал именно его, и не могу даже предположить, по какой причине не поменял на Юкио, который обладал куда большими ресурсами для помощи, но факт оставался фактом: Кага немедля примчался за своим другом в указанное место.
И, как только старину Масао назвали настоящим именем, он ожидаемо отключился.
Комментарий к Глава 68. Кливленд.
С Новым Годом!
========== Глава 69. Любовь любви рознь. ==========
Масао.
Внутри моей головы мини-строители работали отбойными молотками. Кажется, они вскрывали старое дорожное покрытие, чересчур усердствуя в своём деле: голова просто раскалывалась.
Чуть погодя пришло ощущение озноба: меня трясло от холода, хотя там, где я находился, вроде не было зябко.