— Впрочем, не хотите — не отвечайте.
— Нет, нет. Я скажу. Иногда устаешь от самого себя.
Он ничего не говорит ему. Да и что скажешь? Больно, тягостно, досадно.
Ключ поворачивается в замке на три оборота как положено. Максим легонько толкает дверь, нащупывает выключатель. Нина молодец. Этот фонарь в передней очень кстати. И столик для телефона, и кресло рядом с ним тоже кстати. Великая вещь — уют. Он сбрасывает ботинки, занемевшими пальцами трогает прохладный пол, идет на кухню. Тут Максим усаживается поудобнее, и, обхватив еще теплый чайник двумя руками, сидит долго, чувствует, как согреваются ладони и уже от них по телу растекается приятный жар. Он вспоминает свой недавний разговор с Чередовым. Ему кажется странным, что он ничего не сказал о Гречушкине.
Максим оборачивается на скрип половиц. Нина стоит в коридоре и через стеклянный проем смотрит на него.
— Разбудил?
Усмехнулась, махнула рукой:
— Обойдется. Сам-то чего не спишь?
— Думаю.
— Каждый вечер одно и то же. Все ходишь, ходишь, как лунатик и хоть бы слово.
— Прости, я хожу на цыпочках. Неужели слышно?
— О, он еще спрашивает. Говорю себе — надо уснуть. Все впустую. К каждому шороху, скрипу прислушиваюсь. А шаги твои тум, тум, тум.
— Ты просто устала.
— Возможно, от этого не легче.
— Ладно, иди отдыхай.
— Какой уж сон! Налей мне чаю.
— Ты помнишь Гречушкина?
— Это который? С козлиной бородкой, рябой?
— Похож.
— Как же, помню. Он еще руку смешно целует. Смущается и пританцовывает. Кукольный, заводной человечек.
Максим позавидовал точности сравнения, усмехнулся:
— Скоро два месяца, как я занимаюсь его делом.
— Делом? — Нина осторожно ставит чашку на блюдце.
— У него конфликт с Кроповым. Гречушкин собирается вступать в партию, а Кропов против.
— Есть какие-то причины?
— Грехи молодости. Мне поручено прояснить ситуацию.
— Ну и как?
— Представь себе, достаточно любопытно. Если ты не очень устала, могу рассказать.
Ее глаза чуть расширились, на лбу появились неглубокие морщинки.
— Рассказать? Ты не шутишь?
— Нет, не шучу, — последнее время каждый их разговор превращался в выяснение отношений. — Так рассказывать или нет?
— Как хочешь.
Ничего нового. Жена упряма в своей обиде.
— Трудным прошлым никого не удивишь. Гречушкин — нечто иное. Человек с судьбой сложной, повторение которой найти действительно нелегко. Ты меня слушаешь?
— Да… да…
Ей нравится его манера говорить. Короткие, емкие фразы, они обрываются где-то на середине мысли, предлагая слушателю остальное додумать самому. Эту манеру он перенял у отца. Максим часто делает паузы, это нарочно, проверяет, слушает, слушает ли она. Нет, отчего же, рассказ достаточно интересен. И все-таки при чем здесь Максим Углов, ее муж? Разве обязательно лезть в самое пекло? История с Васюковым его ничему не научила. Зато Нина ее хорошо помнит.
Он предложил Васюкову работу. В конце концов, все мы люди. Не надо обладать сверхчеловеческой проницательностью, чтобы понять: милый, отзывчивый Петя Васюков не кристален. Работает, и слава богу. Так нет же, Максим предложил назначить Васюкова заведующим отделом. Его идею подняли на смех. Но Углов оказался на редкость упорным человеком. Ему уступили. Непостижимо! Сначала подняли на смех, а потом уступили. Весной Васюков опять сорвался, говорили, что пьет. Неделю не появлялся на работе. Максим поехал к нему домой и чуть ли не силой увез в больницу.
Васюкова поставили на ноги. Максим отделался выговором. Скоро полтора года, как все спокойно. И вот теперь новое увлечение — Гречушкин. Какая-то патологическая тяга к несостоявшимся людям. Тот опустился, этот с несложившейся судьбой, завтра еще кто-нибудь. Удивительная вещь — в мире перевелись нормальные люди.
— Тебе надоело? — Максим закуривает. — Хочешь?
— От них першит в горле.
— Одного не пойму, за что Кропов не любит Гречушкина?
— Ваш ответственный секретарь?
— Угу. Кто такой Гречушкин? — Максим катает в ладонях пустой стакан. — И имя есть, и на ногах стоит крепко, а поди ж ты — человек стал бояться.
— Бояться?! Логично.
— Ну как же логично? Вдумайся, человек совершил проступок. Он ничего не скрывал. Прошло двадцать с лишним лет. Он искупил свою вину тысячекратно. А сейчас цепенеет от одного упоминания о несуразностях, совершенных несмышленым, безусым юнцом. Существуют законы. Они позволяют ему забыть все.