— Ничего не понимаю. Я могу позвонить Кропову!
— Сделай милость, только без ссылок на меня.
— Да, конечно, ты здесь ни при чем.
— Впрочем, все это пустяки, Вася. Ради этого я бы не стал тебя беспокоить. Кто поехал, когда поехал, какое мне дело?!
— Еще что-нибудь?
— Святой ты человек, Вася. Говорю себе: «Надо на него рассердиться», и не могу. Вот ты какой человек. Хотел конфликт без тебя уладить, кинулся, а заместителя твоего и след простыл. Так что не обессудь.
— Ты очень любезен, но что случилось?
— Вчера вашу статью о канале обсуждали в главке.
— Очень хорошо, — Василий Константинович взял стрелку зеленого лука, аккуратно макнул ее в соль. — Мы к этому стремились.
— Возможно. Так вот, там решили: «Считать выступление журнала «Пламя» ошибочным, дезинформирующим общественное мнение».
— Ты шутишь!.. Нашу статью подписали три академика — ведущие специалисты в вопросах орошения.
— Ну и что? Дожил до седин, а наивен, как ребенок. Выводы комиссии главка подписали восемь академиков. Страна абсолютной грамотности, Вася, ничего не поделаешь.
— Ты циник, Чередов, — сказал Василий Константинович не очень уверенно.
То, что Чередов видел его растерянность, понимал ее, угнетало Василия Константиновича. Он как-то сразу стушевался, сидел подавленный, не находил нужных, убедительных слов.
— Что сказали в министерстве?
— Сказали? — хмыкнул Чередов и почесал обширные залысины. — Начальник главка так орал, будто эту статью написал я. Потом, правда, успокоился. Ты, говорит, должен опубликовать наш ответ. Утереть нос этим выскочкам. Они разглядывают мир в замочную скважину. Их проект был в три раза дороже. Мы отклонили его. Теперь они каждый день кричат: мы говорили, мы предупреждали! Знаешь, у меня даже уши заболели, так он кричал. Кстати, я прочел материалы комиссии. Очень убедительно! Ты же знаешь, что по проекту ваших авторов дренировано три тысячи гектаров в одном из колхозов республики?
— Первый раз слышу.
— А зря, засоление почв на этих участках в два раза выше, чем в зоне канала.
— Это ничего не значит.
— Ошибаешься, Вася, — значит. Метод трех академиков уже доказал свою несостоятельность в условиях пустыни. Напрашивается невольный вывод: их статья — эффектный обман.
Василий Константинович, устало шаркая шлепанцами, подошел к окну.
— Почему ты так думаешь?
— Это же очевидно, Вася. Трое известных, но, увы, не очень порядочных ученых воспользовались некомпетентностью журнала и с его страниц атакуют своих оппонентов. Заурядная месть, и только.
Василий Константинович почувствовал неприятную слабость в ногах, тяжело опустился в кресло, вытянул ноги перед собой. «Старею, — невесело подумал Шувалов. — Ишь замордовал, я и возразить ничего не могу. А может, и в самом деле так. Поди разберись теперь».
— Что же делать? — голос Василия Константиновича сник. — Их статья мне показалась убедительной.
Чередов вынул платок, аккуратно вытер сначала губы, затем пальцы рук.
— Безвыходных положений нет. Поезжай в главк, объяснись, скажи, что дадите опровержение. — Чередов говорил тихо, старательно выговаривая каждое слово.
— Как можно предлагать такое! — возмутился Шувалов. — «В главке сказали, в главке потребовали, в главке были возмущены». А ты, ты что-нибудь ответил? Друг называется.
Чередов нащупал на столе коробок спичек, закурил.
— Это редакционная тайна, Вася.
— Ах, тайна!.. Ну что ж, спасибо и на том.
— Не суетись, тебе я скажу… «Мы подумаем» — вот что я ответил ему.
— О чем же вы собираетесь думать?
— Ну, Вася! Зачем же так отчаиваться? Я прекрасно понимаю, что значит выступление в газете против журнала, тем более выступление начальника главка. Не подарок.
— Да-а. Уж что-что, а это ты понимаешь.
— Выше голову, старик. И сердишься ты на меня зря. По глазам вижу, сердишься. Они тоже, брат, уязвимы. Я их выводы читал. Процесс засоления почв идет, и никто этого факта не опровергает. Мы, конечно, время потянем. Но есть нюанс. Начальник главка — мужик настырный. Махнет рукой: «Вы не желаете, другая газета опубликует». А это совсем скверно…
— Совсем, — удрученно согласился Шувалов.
Чередов вдел руки в рукава пиджака, поправил галстук.
— Правда, там тоже люди сидят. Слава богу, десять лет один хлеб жуем, так что не горюй.
Чередов мельком глянул на расстроенное лицо Василия Константиновича:
— Ты подумай, может, и в самом деле вы кое в чем палку перегнули. Этот материал наверняка через Углова шел. Он у тебя человек увлекающийся.