Завтра я первый раз полечу на самолёте. В тоже время и манит опасность, но ещё есть страх за то, что мы можем разбиться и мы снова потеряем друг друга. А какое это горе будет для мамы? Встряхиваю головой, отгоняя неприятные мысли, как назойливую муху.
Один дрэдлок упал на лоб котёнку. Поспешно убираю его, чтоб не раздражать колючими волосами нежную кожу.
Всё же малыш проснулся и одарил меня ослепительной улыбкой. Сладко зевнув, чмокает меня в щёчку и выдыхает на ухо: «Доброе утро, любимый».
Я готов отдать всё на свете, за одну его счастливую улыбку, за заразительный и задорный смех, за ясный взгляд шоколадных глаз, за его ласковые прикосновения, нежные объятия. Душу дьяволу продам, только чтобы быть с ним всегда, просто я знаю, что он обязательно попадёт в Рай и никак иначе.
Целую в аккуратный носик, как бы говоря те же слова. Смешно морщится, знаю что щекотно. Гладит меня по груди и животу, и нет в этих движения никакой похоти или страсти, просто ласковые прикосновения, дарящие умиротворение души. Дотрагиваюсь всей пятернёй до зарумяненной щёчки. Жмётся к ней, прикрывая глазки, трётся как котёнок, подтверждая мою гипотезу. Смотрю на него и с моего лица не сползает, глупая и по-детски счастливая улыбка.
Значит эта любовь зародилась во мне не полтора года назад, как я думал, а через 10 минут после моего рождения, с первым прикосновением маленьких пальчиков. Неужели так бывает? Потрясающе. Я до сих пор не могу поверить в мамин рассказ.
Вчера я показал малышу детские качели у нас за домом. Их ещё сделал мой отец. Я так любил их, пока меня не стали интересовать девчонки и всё в этом роде. Не было ни дня, чтобы я не пришёл и не присел на них, чтобы просто немного раскачаться, а слабый лёгкий ветерок мягко ударял в ребяческое личико, а я жмурился и небольшой сад заполнял звонкий детский смех. Когда мне было 8 лет, я всегда думал, что кроме меня на качели сядет только любимый человек. Я так и сделал, Билл был единственным человеком, кроме меня, которому я позволил присесть на те самые, обожаемые мной, качели.
Весь день я как угорелый пробегал собирая шмотки, которые так люблю разбрасывать по всей комнате, а иногда и по всему дому.
А когда спрашивал в очередной раз у Билла, что же мы будем делать, если Йосту не понравиться, он отвечал одной фразой: «Я тогда тоже уйду и посмотрим как он потом запоёт». Я отмахивался и говорил, что это всё не серьёзно, а он лишь молча складывал очередную, кинутую мной, мешковатую футболку.
Вечером мы всей семьёй сидели на кухне и разговаривали, как будто мы завтра не уезжаем, как будто мы с мамой вовсе не расстанемся, как будто между нами не будет километров расстояния. Весь вечер я смотрел на маму. Как бы прощался с ней. Такие мягкие черты лица, искренняя улыбка, родные карие глаза. Страх перед расставанием окутал меня с ног до головы. Может это и банально, и слишком глупо для 18-ти летнего парня, но я не привык покидать родной дом. Даже учусь я в нашем городе.
Кстати, из-за Билла я всю неделю не появлялся в институте, в принципе это уже не столь важно. Я всё же очень надеюсь, что меня оценят по достоинству и примут как подобает. В конце-концов, я посвятил гитаре больше половины своей жизни.
Билл уже кидает не двусмысленные взгляды на меня, хитро щурясь. Под столом то и дело, как бы случайно задевает мою коленку. Иногда проводит ноготками от коленки до паха, немного задерживает руку и резко отдёргивает, как будто обжигается. А я всё делаю вид, что не обращаю внимания и внимательно слушаю или маму, или Гордона.
Недавно разговаривали с мамой вдвоём, она сказала, что рада, что я выбрал из парней именно Билла. Говорила, что он ей очень понравился. И это не удивительно.
Гордон даже не догадывается о нас, я попросил маму, чтоб она ему ничего не рассказывала. Не вижу смысла ему об этом знать… Для него это не так важно, хоть и воспитывал он меня, как родного сына. А вообще я рос самостоятельным. В детстве была своя компания, где я был лидером. Было много драк, чаще всего из-за девчонок. Все меня уважали, некоторые даже боялись, девчонки уже с моего раннего возраста висли на мне, это потом я научился пользоваться этим, в хорошем смысле этого слова.
Мама начинает часто зевать, в то время как Гордон в захлёб что-то рассказывает. Сегодня у него был выходной и он выспался, поэтому такой живой. На часах уже полночь, мы уезжаем завтра в два часа. Так не хочется покидать родные стены…
Щипает меня за задницу и я от неожиданности подпрыгиваю на стуле. Мама удивлённо смотрит то на меня, то на Билла, а тот сидит с невинным личиком и делает вид, что внимательно слушает Горда. Забираю его руку к себе и переплетаем пальцы – чтоб не шалил.
Ещё около часа мы вот так, спокойно общаемся. Не думаю о времени, не думая вообще не о чём. Мама много рассказывала о моём детстве, каким я был непоседой и очень шустрым.
Всё же все утомились от непрерывного общения и мы дружно решили отправиться спать.
Поднимаясь по лестнице Билл то и дело кидал на меня жадные взгляды, сильно виляя своей упругой попкой у меня перед глазами.
Как только я закрыл за собой дверь, он набросился на меня и впился в губы поцелуем.
- Это наша последняя ночь здесь. – целует опять – Исполнишь моё желание?
Удивлённо смотрю на то, как он судорожно облизывает пересохшие губы и не понимаю, что же ему могло прийти в голову:
- Смотря какое…
- Ну, Томми – обиженно надувает губки – разве ты не говорил, что пойдёшь ради меня на всё?
- Говорил. – нежно притягиваю к себе и сцепляю руки в замок у него за спиной, а он упирается руками мне в грудь.
- Ну так ты сделаешь то, о чём я тебя попрошу?
- Ладно. – выдыхаю, предвкушая что-то очень плохо.
- Я хочу тебя. – жарко шепчет и облизывает мою щёку горячим язычком.
- И это твоё желание? – хмыкаю
- Нет, ты не понял. Томми, я хочу в тебя…
В следующую секунду я бросился подбирать свои глаза и челюсть.
Что он хочет? Я не ослышался?