— Нет, что-то нет настроения. А у тебя что?
— Аморфофаллусы упорно отказываются переходить в состояние покоя. Не знаю, что с ними, а профессор Спраут только хитро улыбается и приговаривает, чтоб я думал сам.
— Может, их пересадить надо?
— Пересаживал, менял температуру, режим полива, вводил разные виды подкормки. Зеленеют, как будто лето на дворе.
— Нда… Если мне попадется что-то на эту тему, я тебе скажу.
Гермиона толкнула дверь и вошла в женскую спальню, которую делила с Паркинсон и Ханной Эббот. И тут же вышла, сразу же наложив на вход несколько запирающих заклинаний. И ещё зажмурилась. Хотя вряд ли это как-то помогло бы забыть об увиденном.
— Ты в норме? — спросил МакМиллан, встряхнулся и переставил своего коня на доске.
— Забыла кое о чем, — Гермиона подошла к столу и некоторое время смотрела на доску. — Вы Малфоя не видели?
— М… Ты имеешь в виду вон того Малфоя? — спросил Невилл, кивнув за спину Гермионы.
Она обернулась и, улыбнувшись, направилась к блондину. Малфой нес в руках огромный букет лилий и очень пристально его при этом изучал. И, наверно, столкнулся бы с Гермионой, если бы она не заговорила.
— Панси тебя везде ищет, — Гермиона старалась, чтобы её голос звучал недовольно. — Она ушла в совятню минут десять назад, может, ещё догонишь.
— Спасибо, — Малфой кивнул, не отрывая глаз от цветов, развернулся на каблуках и покинул гостиную.
Гермиона вздохнула и уселась на диван. Поступок был из разряда слизеринских. Но после того, что она увидела в комнате, ей было жаль Малфоя ещё больше, чем сегодня в библиотеке.
Дверь в комнату для девочек открылась только через полчаса, оттуда очень тихо выскользнул Блейз Забини и, не привлекая внимания, скрылся в душевых.
Панси появилась через пять минут и сразу направилась к Гермионе.
— Гермиона… — Панси села рядом.
— Я ничего не видела. И я сказала Драко, что ты ищешь его в совятне, — отчеканила Гермиона, не отрывая глаз от книги.
— О… спасибо, — Паркинсон выглядела ошарашенной. — На самом деле, это не то, что ты думаешь.
— Я ничего не думаю.
— А. Ну, да. Ты ведь не расскажешь ему?
— Как я могу рассказать о том, о чем не знаю. Но в следующий раз запирайтесь изнутри. Пока кое-кто ещё не зашёл в самый неподходящий момент.
— Ты отправила его в совятню потому, что пожалела, да? Грейнджер, ты не знаешь Драко. Он холодный, чопорный аристократ, который не видит жизни без соблюдения тысячи правил и обычаев. Он понятия не имеет о том, что такое любовь. Ладно, не думаю, что тебе это интересно.
Она уже встала, чтобы уйти, но Гермиона решила вывалить на неё свои мысли:
— Сегодня утром Малфой проклял себя дивной половиной. Знаешь, что это за заклятье?
— Черт! Он так и ходит?
— Нет, я, как староста, смогла его отменить. Но если он сделал это ради тебя, то что это, если не любовь?
Панси села обратно на диван.
— Ты уверена, что он хотел проявить моё имя?
— Во всяком случае, он так сказал.
— Не уверена, что он сделал это именно из любви. Пожалуй, стоит поговорить об этом с Блейзом.
— Я думаю, тебе нужно поговорить с Малфоем, а не с Блейзом. У нас с Роном тоже были проблемы, но мы их решили, просто поговорив. И даже сейчас, когда он в академии авроров, а я здесь, мы пишем друг другу каждый день и узнаем друг друга все лучше.
— Если бы с Драко было все так просто.
— Почему ты не бросишь его, если он тебя не устраивает?
— Потому что… — Панси замолчала, что-то обдумывая.
Гермиона уже решила, что разговор окончен, но Паркинсон продолжила:
— Ты не представляешь, сколько времени и сил мне потребовалось, чтобы стать, наконец, его девушкой. Если я его брошу, все было зря. А с Блейзом у нас просто дружба с привилегиями.
Гермиона выдавила из себя улыбку, посмотрев на Панси. С точки зрения логики, Панси, конечно, была права, она хотела замуж за Малфоя, и бросать дело у финиша было глупо. Но логика пасовала перед отвращением, которое родилось в душе Гермионы от осознания холодного расчёта, с которым Паркинсон стремилась к своей цели. Они никогда нормально не общались, и вряд ли заговорили бы, если б не сегодняшний случай. Поэтому Гермиона сразу поняла, что своей откровенностью Паркинсон пытается завербовать её в подруги, чтобы сохранить свою тайну. Но показывать, что не повелась на уловку, означало нажить себе изобретательного на пакости врага. Поэтому Гермиона продолжала улыбаться и ждала, что же последует дальше.
Панси лучезарно улыбнулась в ответ и уже хотела что-то сказать, но на её плечо легла узкая бледная кисть, и перед глазами возник огромный букет лилий.
— Доброе утро, дорогая. Как ты спала сегодня? — томно произнёс Малфой.
— Опять ты подкрадываешься со спины, — мгновенно надулась Панси. — Сто раз просила тебя так не делать!
— И я в сотый раз признаю свою вину и обещаю запомнить твою просьбу, — Малфой улыбался так, как будто испытывал невообразимое счастье. — Позволь мне сопроводить тебя на урок заклинаний, который начнётся через десять минут.
Драко обошел диван и галантно предложил ей руку.
— Хорошо.
Панси уже хотела на неё опереться, но Малфой внезапно отдернул ладонь. Прошипев сквозь зубы, как показалось Гермионе, «другую, дура», он снова обворожительно улыбнулся и сам взял Панси за левую руку. Паркинсон фыркнула, подавляя гнев.
— Увидимся, Грейнджер, — совершенно будничным тоном сказал Малфой, и они ушли.
Хотя, «ушли» — это слово для простых людей. Драко Малфой не уходил, он удалялся с королевской помпезностью.
Какое-то время Гермиона размышляла над увиденным. Исходя из слов Панси, и если она услышала то, что услышала, Малфой был помешан на этикете. Но весь его этикет куда-то девался, когда он говорил, например, с ней самой. Это была интересная закономерность.
— Мисс Грейнджер, — с придыханием произнес полный сладкой галантности голос. — Позвольте, я присяду?
— Вы опаздываете на урок, мистер Забини, — Гермиона подняла голову и встретилась взглядом с синими глазами Блейза.
Блейз был очень красивым: атлетическое телосложение, мягкие, но мужественные черты лица, золотистый загар и глубокий бархатный голос. Все это дополнялось итальянским шармом и великолепным чувством юмора. Не мудрено, что Панси оказалась с ним в одной постели. Малфой не обладал и половиной качеств Забини, не говоря уже о том, что серьезно проигрывал во внешности.
— Мне совершенно нечего там делать, — улыбнулся Блейз и применил свой любимый трюк, перед которым даже Гермиона не всегда могла устоять. — Ну, Гермиона-Миона-Миона, — пропел он, сделав несчастные глаза.
— Панси уже провела со мной беседу, если ты об этом.
— Все не так, как ты думаешь, — Блейз снова сменил тактику и, не дождавшись разрешения, уселся рядом.
— Да что ж такое? — Гермиона резко захлопнула книгу и повернулась к Забини. — Ну, давай, расскажи мне всё, мне же так интересно, любопытство аж из ушей лезет.
— Драко не любит Панси, — ехидство в её голосе Блейза совершенно не смутило.
— Тебе откуда знать?
— Потому что если бы любил, у них бы было. А у них не было ни разу.
— Серьёзно? Блейз, ты считаешь, что секс — это непременный атрибут отношений?
— Ого, какие ты слова знаешь… — не удержался от укола Забини. — Но да, я так считаю. И кстати, Гермиона-Миона-Миона, ты так тоже начни считать, иначе Уизли у тебя уведут в два счёта. Даже нет, в один.
— Наши с Роном отношения — не твоё дело. И, предваряя твою следующую фразу, разбирайся с Малфоем сам. Я не хочу ничего знать.
— Ты мудрейшая женщина, Грейнджер, — Забини встал. — Но я парень честный, так что за мной должок. Если что — обращайся.
Гермиона собрала всю силу воли, чтобы не засмеяться. Обзавестись двумя должниками-слизеринцами за утро — это было уже слишком.
Забини, подхватив сумку, ретировался. И Гермиона огляделась: Невилл и Эрни напряженно уставились на шахматную доску. А больше в их маленькой гостиной никого не было. Нужно было срочно собрать мысли в кучу и начать учить нумерологию. Вот только мысли никак не хотели собираться. Слова Забини задели за живое и наложились на тот факт, что письма от Рона не было уже три дня. Они не виделись четыре месяца. Курсантам не давали увольнительных среди семестра на первом курсе. Конечно, по здравом размышлении, можно предположить, что они с Гарри валятся с ног каждый вечер, но все же раньше Рон старался написать хоть пару строчек, несмотря на усталость. Гермиона бережно хранила измятый грязный огрызок, присланный им с учебного полигона, на котором было нарисовано только кривое сердечко. Как потом выяснилось, за это письмо ему порядком влетело. Но он все равно его прислал. А теперь замолчал без каких-либо предупреждений. А в академии ведь есть девушки. Джинни собирается поступать в следующем году, например. Но ей и Гарри легче — они соулмейты, никаким расстоянием и временем не разобьешь. Может, ей стоило забыть о Невыразимцах и идти в академию вместе с Роном? Гермиона резко встала. Что за глупости? Увидела один раз чужую измену и уже готова подозревать любимого человека. Нет, так дело не пойдёт. Нужно пойти заняться чем-то полезным и ждать письма от Рона, наверняка есть объективная причина его молчанию.