Не обязательно иметь имя на предплечье, чтобы любить друг друга.
========== глава 2 ==========
Пятый день. Пятый. Гермиона барабанила пальцами по странице «Углубленного курса трансфигурации». Рон не пишет уже пятый день. Она написала ему три раза. И сегодня написала Гарри в надежде узнать, что произошло. Ревность сменилась беспокойством ещё позавчера, а сегодня это была уже настоящая внутренняя паника.
— Ты читаешь эту страницу уже пятнадцать минут, — голос Малфоя вырвал девушку из замкнутого круга вопросов и домыслов.
— А ты наблюдаешь за мной пятнадцать минут?
— На самом деле дольше. Позволишь?
Гермиона пожала плечами и убрала сумку с соседнего стула.
Малфой с чинной неторопливостью слегка развернул стул к Гермионе и уселся на него. Лицо его выражало величайшую безмятежность. Это означало, что он пришёл серьезно поговорить. За полгода совместного управления курсом она уже выучила эту аксиому: чем более безмятежным кажется Драко Малфой, тем серьезнее ситуация. В последний раз такое его выражение она видела, когда Забини устроил разборки с Финч-Флетчли прямо на уроке нумерологии, тогда Малфою посчастливилось разнимать «плебейский мордобой недостойный магов и джентльменов».
— Серьёзный разговор? — спросила Гермиона, поскольку Малфой молчал.
— Ничего такого, что было бы тебе неприятно. Скорее наоборот.
— Драко, с таким лицом…
— С каких пор мы столь близки, что ты зовешь меня по имени, Грейнджер? — голос, которым он произнес это, был ласковым и мягким.
Посторонний человек решил бы, что блондин шутит, но Гермиона прекрасно знала, что это — нежность шелковой удавки.
— Извини. Ну так?
— Я жду.
— Ты сам подошёл, расселся и ждёшь чего-то от меня? — Гермиона снова уставилась в книгу и даже начала выписывать очередной термин.
— Предложения. Я жду твоего предложения.
— Если руки и сердца, то извини, не выйдет.
— Не строй из себя дуру. Я знаю, что ты подала заявку на замещение должности стажера у Невыразимцев.
— С чего такой интерес к моей жизни?
— С того, что не ты одна. Вчера мне поступило предложение от одного из студентов, который подал аналогичное прошение. Не будем называть имён, хотя это был Джеффри Эргарт.
Малфой бережно закрыл её книгу, вынудив обратить на себя внимание. Гермиона подняла голову и посмотрела на блондина. Он был прав. К Невыразимцам так просто было не попасть. Но их требование переходило все границы. В ответном письме, подписанном лично главой отдела, ей напомнили, что для получения должности требуется провести исследование одного ранее не изученного тёмного артефакта. Но далее в письме прямым текстом говорилось, что вакантное место займёт тот претендент, кто сможет предоставить исследование тёмной метки. Глава отдела «не сомневался, что в её случае это не составит труда». Мысленно Гермиона уже праздновала победу, пока не поняла, что требуется не просто исследование темы, а изучение образца. И единственный легально доступный образец находится на руке Драко Малфоя. Расчёт Невыразимцев был ясен: блондин оправдан и привлечь его, как подопытную крыску, отдел права не имел. Так же, как никто не имел права запретить частное исследование. А вот как претендент будет получать данные — это уже не их проблемы.
— Грейнджер, мы тратим время, — напомнил Малфой.
— Не думаю, что проводить эти исследования — корректно.
— Грейнджер, рыжий дебил покусал тебя и заразил тупостью? Если они хотят эту информацию, они её получат. Пока что они настроены дружелюбно, но долго это не продлится. Единственное, что я могу сделать, — это выбрать способ, которым дам интересующие их сведения.
— Почему именно я, а не тот же Эргарт?
— Я тебе должен, помнишь?
— Эта причина звучит красиво, но я хочу знать настоящую.
Малфой отвел глаза и теперь изучал цветные закладки в тетради Гермионы.
— Других объективных причин нет, — наконец, произнёс он. — Но если ты не заинтересована, то настаивать не буду.
— А субъективные какие? — Гермиона не собиралась сдаваться просто так.
— Ищешь подвох? Это разумно. Выбирая между тобой и Эргартом, я предпочту тебя по весьма очевидным причинам.
— Пытаешься извернуться? — Гермиона засмеялась.
— Тебе принципиально важно, чтобы я это сказал, да?
— Сказал что? Что такого есть у меня, чего нет у чистокровного рейвенкловца, что ты сам пришёл предлагать мне себя?
— Самой не мерзко от того, как это прозвучало? — Малфой поджал губы и, смерив Гермиону взглядом, очень медленно произнёс. — По здравом размышлении, стоит признать, ты имеешь право поиздеваться. И в моём положении мне придётся потерпеть. Но если ты думаешь, что я не смогу это озвучить, ты ошибаешься.
— Хватит ломать комедию, — Гермиона сложила руки на груди. — Либо говори, либо до свидания, Малфой.
— Я хочу, чтобы это была ты, потому что уверен, что твои руки, до того, как коснуться меня, не побывали в чьей-то заднице.
— Чего? — опешила Гермиона.
— Да, я считаю однополый секс отвратительным, противоестественным и не вынесу нахождения с таким субъектом в замкнутом пространстве. И да, меня от них тошнит в прямом смысле. Более того, ничто не заставит меня изменить моё отношение к этому явлению. Довольна?
Гермиона открыла рот, потом закрыла. Речь Малфоя настолько её поразила, что она не могла выдавить из себя ни слова.
— Ну, что ты на меня уставилась? Или этих ты тоже защищаешь, как домашних эльфов?
— Это и есть причина? — Гермиона не смогла скрыть разочарования.
— А ты что хотела услышать?
— Ну, уж точно не то, что ты гомофоб.
Малфой вздохнул. Некоторое время он рассматривал стеллаж за спиной Гермионы.
— Ты ведь хотела услышать настоящую причину. Это она и есть. И я не гомофоб. Они ведут себя аморально и заслуживают соответствующего отношения. А теперь пойду почищу зубы. Потому что мне даже говорить на эту тему противно.
Малфой передернул плечами и встал. Он уже обошел стол и вышел в проход, когда Гермиона заговорила снова.
— Я думала, ты признаешь мои выдающиеся способности, разольешься соловьем про острый ум, как обычно делают, когда просят помощи, — честно призналась она.
— Я никогда не отрицал ни твоих способностей, ни твоего ума, Грейнджер. И принёс публичные извинения за оскорбления. Напомню, ты их приняла, — ответил Малфой, не оборачиваясь.
— Принёс, но презирать не перестал. Я вижу, как ты смотришь на меня иногда. Как будто мечтаешь кожу живьем содрать.
— Это не правда! — блондин резко развернулся и уже через несколько секунд навис над девушкой, упираясь руками в стол.
Его лицо было так близко, что Гермионе пришлось откинуться на спинку стула, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между ними.
— Я никогда не хотел причинить тебе физический вред, — возмущённо прошептал Малфой.
Сейчас выражение его лица соответствовало произносимым словам, и это казалось даже более странным, чем привычная Гермионе напускная безмятежность.