“Треснувшая тишина” – гладкая градиентная серая поверхность с множественными резкими, хаотичными трещинами.
“Рассеянный импульс” – вспышки цвета, разлетевшиеся брызги, разноцветные мазки.
“Мгновенный проблеск” – тонкая, яркая линия света на темном фоне.
“Проходящая тень” – размытый объемный силуэт, словно кто-то невидимый скользит по холсту.
“Последний след” – одинокая, уходящая в пустоту серая линия на темно-синем фоне. Толстая в левом нижнем углу, исчезающе тонкая в правом верхнем.
Вот же мошенники! Ни одну из этих картин Цукино Тенкай нарисовать не мог. Все они, несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле результат многодневного труда. Но, наверное, это понятно только тому, кто пишет полотна за минуту.
Глава 26
Как я отношусь к мошенничеству с искусством? Несмотря на весь потусторонний груз личности долгоживущего кицунэ, негативно. Как и к любому другому корыстному обману. Но… но некоторые оправдания могу и придумать, и принять.
Бедняки не покупают картин за миллиарды йен, это всё инвестиции богатых людей, призванные потешить их самомнение. Толстосум считает, что стал владельцем шедевра и похваляется тем перед такими же миллиардерами. Кому станет плохо от того, что в коллекции находится подделка, если об этом никто и никогда не узнает? Поэтому обман Акиямы Гэндзи и, по всей видимости, его семьи можно было бы отнести к категории безобидных, если бы не… полная бездарность художника, создавшего подделки.
Нет, не совсем так. Картины написал явно продвинутый живописец, владеющий художественными приемами, даже о названии которых я не подозреваю. И он упустил самую суть. Насыщая свои работы множеством мелких, тщательно выписанных деталей и стараясь подражать стилю ракуган, он упустил самое главное – дух стремительного минимализма. Лень! Все работы Цукино Тенкая – это ода тому, что не нужно напрягаться. Надо взять и перенести на скорую руку образ из своей головы на холст и дополнить красивой речью, интуитивно придуманной на ходу. Но кто эту разницу способен увидеть, кроме самого основателя стиля ракуган?
– Как вам полотна? – спросила Рэйчел, наблюдая за нашей реакцией. – Не правда ли, они чудесны, Акирахиме-сан? А вы, Цуцуи-сан, как считаете?
– Мазня! – негромко, но отчетливо высказалась Ринне, заставив сестру покраснеть. – Что, никто кроме меня, не видит? Вон в той старой картине – в ней внутренняя сила есть, она как бы цельная. А тут – подражание. Да Ниида-сан и то больше похоже на тот старый стиль нарисовал, а он простой бухгалтер.
– Ринне, нельзя так говорить на публике, – все-таки одернула сестру Мияби.
– Нет-нет, можно и даже нужно. Искусство не способно существовать без критики, – неожиданно поддержала Рэйчел. – Какие еще отличия вы заметили, юная мисс?
– Старая картина – она как будто одним плавным движением нарисована, без суеты. А в новых мазков много, художник очень старался. Но искусство – это же не про старание тема, так? Потому и говорю, что у жениха сестренки лучше получается. Он-то как раз быстро рисует. Да вот гляньте!
Ринне достала свой смартфон, чем заставила слегка напрячься находящегося неподалеку музейного охранника. Фотосъемка в галерее запрещена. Но девочка всего лишь показала кадр с нарисованной мной картиной, скорее всего, сделанный Тикой.
– Называется… упс… забыла, как. А вот это научно-искусственный проект моей подруги Тики-тян. “Солнечная система украла твоё внимание”. И тут тоже больше, не знаю, как сказать… харизмы? Да, пусть будет харизма.
Закончив свою эмоциональную речь, Ринне сильно смутилась и покраснела до состояния помидора. Похоже, она сама от себя такого не ожидала.
– Дети и пьяные говорят правду, – высказалась Ёрико на правах профессионала. – Но говорить, что это подражание – неправильно. У художника со временем мог поменяться стиль.
Но Рэйчел ее не слушала, она пялилась в экранчик смартфона, как будто бы увидела там вселенское откровение.
– Ниида-сан, сколько стоит ваша картина? И как вы ее назвали?
– “Печать безмолвия”, – выдал я имя и повторил речь про знак существования и наполненные смыслом зеленые глаза, выдуманную для презентации Тике. Такую же небрежную, как и сам рисунок.
– Я покупаю. Bless my soul! Да это как будто сам Цукино Тенкай рисовал! И сказано не хуже! – если Ринне свою критику поддельных работ выдавала тихо, не для публики, то американка явно не привыкла скрывать эмоции. На нее начали оборачиваться.
– Всего лишь небольшие эксперименты. Давайте не будем отнимать внимание у “настоящих” картин Цукино-сенсея, – еще одна порция стороннего внимания мне не очень нужна. Хотя, чего скрывать, я уже несколько пообвыкся и спроси кто-нибудь мой автограф, как у победителя чудовищ или мецената, ни малейшего смущения бы уже не испытывал.