— Молодые и глупые, — дала заключение наставница. — Макита — младше Ёрико-тян, ей всего лет шестьдесят, совсем ребенок. Гудзи раза в три постарше, но все одно родилась, когда я уже отдыхала на горном склоне. Жалко их, зашуганных дурочек. Что они в своей жизни, кроме храмов и ритуалов, видели? Ты садись, дай ногам отдохнуть.
— Я еще моложе. По твоим меркам — младенец, — напомнил ей и развалился в мягком кресле, так и манящем в него упасть. Сама хозяйка комнаты предпочла обычную табуретку напротив мольберта с очередной обтянутой шелком доской, на которой потихоньку рождается картина, изображающая гору Фудзи.
— Малыш, с тобой опыт прошлой жизни. И не забывай, кто и как тебя учил. Пусть и недолго. Думаешь, хоть у одной из храмовых голоногих была сенсеем девятихвостая, прибывшая на архипелаг еще до основания их маленького храма? Или большого, где промывают мозги всем этим дурочкам. И ты талантливый. Эта Маэ не стала бы предлагать ученичество первому попавшемуся воришке. Не возгордись только… — тень посоха мелькнула перед моим мысленным взором и я решил, что гордость — это та роскошь, какую моя спина себе позволить не может. Казалось бы — несколько ударов, но тело несет память о них куда дольше, чем можно подумать.
— Возвращаясь к Тике-тян — ее теперь оставят в покое? — уточнил мнение старшей. Самое главное в данный момент для меня — именно это.
— Лет на пять, а затем проверят еще, все же у нее характер и внешность самые типичные для лисицы. Могут решить, что старая кровь все еще не проснулась. И тебя в ближайшее время наверняка тоже попытаются проконтролировать. Успех приносит внимание.
— Спасибо, что подстраховали, сенсей, — согнул спину в самом низком и почтительном поклоне из возможных, ожидая, что миг спустя мелькнет посох и будет больно. Но нет, не последовало наказания.
— Матушке твоей непутевой всё, как было, расскажи, — посоветовала наставница, когда я распрямился. — Дурёха места себе не находила, наверное, с момента, как узнала, что Тика-тян едет в храм на экскурсию.
С искренней заботой сказала. Ох, в какой же ужас придет Кагами, когда узнает, что тут живет за старушка и сколько у той хвостов. Если узнает. Я говорить не собираюсь. А планы Амацу-но-Маэ подчас слишком непостижимы, дабы пытаться их разгадать.
На следующий день, когда я вернулся на работу, у кабинета меня поджидал Ямагата Масанори. Молодой юрист согнулся в максимально уважительном поклоне на сорок пять градусов и выставил перед собой руки со сложенными вместе ладонями.
— Ниида-сама, позвольте принести вам мои искренние извинения. Я совершил огромную ошибку и едва не проиграл дело. Почти покрыл позором имя как моей семьи, так и юридического отдела Окане Групп. Мне нет оправданий, стоило быть более бдительным и учитывать то, как подло иногда способны поступить противники. Позвольте также выразить восхищение тем, с какой уверенностью вы держались. Запись вашего выступления — тот эталон, на какой мне следует равняться.
Я не стал прерывать молодого человека и позволил ему договорить явно отрепетированную краткую речь до конца. Тем более, что он прав. Случившееся в суде — целиком его ошибка и огромный урок ему на будущее.
— Я принимаю ваши извинения, Ямагата-сан. Вы полностью правы, говоря о своей ошибке. Но я вижу, что вы говорите от сердца и настроены не повторять промаха, — именно те слова, что ему сейчас нужны. Нельзя так запросто отбросить его порыв и сказать что-то в духе «да ничего стоящего». — Если мне в будущем потребуется юридическая поддержка — обращусь именно к вам, как к компетентному специалисту. С правовой точки зрения все было безупречно.
И всё. На этом разошлись, довольные друг другом. Гордому потомку самураев важно, что пятно на чести семьи если и было, то отмыто. Мне приятно знать, что юноша не прыгнет с моста и не сделает себе сэппуку от отчаяния.
Визит в храм как будто бы принес мне удачу и отвадил все неприятности. Может быть, Инари-сама и правда присматривает за всеми кицунэ из глубин того камня, которым стала, по заверениям наставницы, и дарует свое благословение тем, кто побывал в храме? Нет, конечно же. Просто наступила медленная, размеренная светлая полоса. Дни потекли один за другим, состоящие сплошь из приятной моему сердцу повседневной рутины.