— Зачем? — не удержался я от вопроса. Момент, каковой оставался мне непонятным.
— Я тоже не понимаю, по какой причине старшие это делают. Среди нас об этом не принято говорить. Основная версия — Инари-сама призывает к себе лучших, но это очень глупый вариант. Нет никакой подлинной информации о мире духов или божественных планах. Всё, что у нас есть — этот материальный мир и некоторые легенды. И вы опять меня сбили! Хотя основное я уже рассказала. Скучная и тихая жизнь, посты в храмах Инари по всей Японии. Повышение до настоятельницы одного из важнейших, Инари-но-Сэйсин но Сэйфу, занимающегося перевоспитанием преступников. По соглашению, заключённому еще с сёгуном Токугава, светские власти не могут наказывать кицунэ, это прерогатива храмов Инари. Я тюремщик, Фудзита-сама, — слезинка появилась в уголке ее левого глаза. — Именно к такой роли привело меня доскональное следование правил.
— Кагами-тян… — назвал я имя собственной матери, уже зная, какой будет ответ.
— Да, мать ваших правнуков. Она дважды по пятнадцать лет находилась в заключении в нашем храме под моей ответственностью. С определенной точки зрения я ей завидую. Есть ощущение, что это я настоящая заключенная в Инари-но-Сэйсин и храм существует только для одной лишь меня. Поверьте, я старалась создать лучшие условия из возможных.
Жрица спрятала взгляд в пол, скрывая собственный стыд. Хотя как человек, уважающий правила, я могу ее понять. С другой стороны, нарушение Кагами совсем не соразмерно наказанию.
— Если бы эту работу не делала я, назначили бы кого-то другого, и не факт, что девушки получили бы столь же хорошие условия. Я бы пригласила вас побывать в Инари-но-Сэйсин и убедиться, но вы посчитаете это ловушкой.
— Девушки… — сказал я многозначительно. — А что насчет мужчин?
— Мужчин статистически мало. Не больше двадцати процентов от общей численности. Сто шестьдесят три из тысячи и все они… не настоящие мужчины.
Видимо, выражение моих глаз было достаточно разгневанным, чтобы Хикару-тян тут же начала давать пояснения. В голове у меня нарисовалось несколько откровенно ужасных и бесчеловечных вариантов.
— Нет-нет! Никакой принудительной кастрации! Никто не делает из мальчиков-кицунэ евнухов, — зачастила жрица. — Всё плохо, но не до такой степени! Настолько радикальное соглашение с сегунатом наши предки никогда бы не приняли. Просто современные мужчины кицунэ… вот такие, как ваш правнук Ниида. Плывут по течению, не способны на настоящий поступок. Некоторые даже ни разу не оборачивались! Не желают рисковать. Я бы сказала, что Ниида-кун в последнее время, видимо, под вашим влиянием, буквально расцвел и обошел любого из них. Уважаю вас за то, что не бросаете потомков, несмотря на весь риск. Вот если бы вы подали пример и остальным…
Мой план на ближайшие годы был как раз в том, чтобы плыть по течению и не рисковать. Да и мошенника, отнимавшего у людей их деньги, Хикару-но-Ёри излишне идеализирует. И, пожалуй, я собираюсь придерживаться избранной стратегии. Скучная и спокойная жизнь без приключений мне куда милее альтернативы, которую я помню. Однако… Кто сказал, что живя скучной жизнью обычного бухгалтера, нельзя попытаться сделать хоть что-то для своего народа? Как минимум, поднять лимит в тысячу до более разумного соотношения с остальным населением. Как? У меня есть ответ, вроде бы очевидный, но, видимо, нужно быть бухгалтером, чтобы до него дойти.
— Ты же понимаешь, что проблема столь велика, что быстрого решения не существует? — уточнил у жрицы.
— Понимаю! Но у оборотней долгая жизнь. Для нас с вами десять, двадцать, даже сто лет вполне приемлемый срок. Хидео-сан, вы ведь не зря выбрали именно такое имя? Называясь им, вы уже намекали, что нацелены на великие свершения?
Имя «Хидео» означает в зависимости от того, какими кандзи его записать, «Великий герой» или «Выдающийся мужчина». Надо же, куда вывернулось мое обозначение прежнего Макото, выбранное из-за созвучности с гайдзинским «мистером Хайдом».
— В таком случае, я принимаю твою потенциальную помощь, — сказал я все еще голосом прежнего Макото. — Догадываешься, в чем она будет заключаться?
Хикару замялась, не находя ответа.
— Деньги — вот то, что движет миром, — произнес я грубым хриплым голосом нукенина Какузу, в образе которого все еще находился. — Они дают тебе власть, силу, ресурсы. Без них ты ничто, никто не будет тебя уважать. Всё, что имеет значение — это сколько ты способен заработать и как долго можешь удерживать эту силу. Всё остальное — пустая трата времени.