ноябрь 1977
ПЕРЕПЕЛКА
Ты ж мояты ж мояперепелочка!
Этот детский наплыв, эти хлебные дни,нескончаема зимняя порка…Раскачай мой содом, по садам проведи,перепелка моя, перепелка!
Переплавь мою кровь, купола моих строк,проколи меня песней до боли…Я потом отплачу – это только залог —отрицанье бессмысленной бойни.
Отплачу и уйду, возвращусь в свой содомне по травам – по острым осколкам.Что-то тлеет во тьме – это сад твой сожжен,перепелка моя, перепелка.
февраль 1965
1Садясь на белое пятнокомочек сладенького тестасвивает голосы в одноразноголосье пятен детства
2Вокруг его растут кубыa в них сидят четвероногиих позолоченные лбыпотухших импульсов чертоги
3И в каждом бродит по странена иноземных черных лапахв могучей облаков бронегде солнце зверю словно клапан
4Садясь на белое пятновзирает мальчик аналитиккак неисследовано дносокрыв в себе мильон открытий
5Он надевает акваланги вглубь пятна ползти решаетблагая детства кабалаего в потеху обряжает
6И в одиночество рядимуж он наделает веселийпустой комочек из резинс пространством вечных новоселий
7Кто в вас поселится теперь?Кто жизнь сидел на черных пятнахв себе секретов не терпели был во всём и всем понятный
8Bо всех пространствах измерими всех времен большой новаторон в вас поселится незрими станет друг ваш и соавтор
9Сознаний ваших виражив пространстве красок слишком узком —лишь отраженье как дрожитсоздателя нетвердый мускул.
март 1966
***
Убить красоту – когда любуются цветами, закричать: «Начальник едет!»
Нет, не Фьоренца золотаянас папской роскошью манит —Савонарола из Китаяжелезным пальчиком грозит.
О век – полуистлевший остов!..Но я, признаться, не о том —ведь красоту убить так просто,испортив воздух за столом.
Русь избежит стыда и плена,ей красоты не занимать —начнет российская Еленабольшие ноги бинтовать.
Пока Европа спит и бредит,случается то там, то тут:Москва горит, начальник едет,цветы безумные цветут.
1975
***
О Выборг, крайний из клевет,с дымком на блюде тополей,твой воздух белый, как билетв интимный склеп, как в кабинетискусных Гофмана затей.
Флажками гота сдобрен Спас —пасхальный город в праздник красный,твой сон ушел дымком из нас —но крестным ходом сдобрен час,и он явился Пасхой праздной.
Ты спутал, православный, сны,хоругви с рожей транспаранта,звон с лихолетьем тишины,тропу вдоль крепостной стеныи крестный ход – с кругами Данта.
Была оправа из флажков,а лик болезнью не умышлен,
была музы́ка из силков,касаний-паузы-снегов,и ноты с косточками вишен.
июнь 1966
***
Когда колеблем бредом ос,над Пасхой колыхался мост,—там ледоход младенцем вытек,я развернул его, как свиток.О, бесконечностью не тешьи совпади, дитя, с развязкой,моста – попрек, хребта – промежокончись бесконечной Пасхой.
1966
***
А может быть, скажите, мясоприкрыто занавесом музыкальным?Быть может, ухо наше слышит,что мы должны вкушать не помня —чечетку дня и рукоятку полдня,кровавый почерк полуночной мыши.
12 февраля 1969 года
ТОСКА БЫЛЫХ ВРЕМЕН
Помнишь, друг мой верный Боткин,как бывало пел Тургеневголосом своей подруги,как кузнечик стрекотал.Помнишь, друг мой Феоктистов,к нам пришел однажды пристав,все бумаги переделална казенные счета.Помнишь нас и помнишь вас,мы летали, как бутылкив честь графини Салиас,такой затейливой кобылки.Открывался нам простор,озорной и неприличный,пел Тургенев непривычный,красный высуня язык.Боткин Шумана играл,головой биясь о клавишь,он говорил: «Я либерал!Время, ты нас не исправишь!»Но время всех исправило.Пристав свистнул вдруг кнутом.Он у гравини Салиас служил домашним котом.Опрокинулся рояльи забрызгал кровью дам,все закричали: «В Нотр-Дам!Такой России нам не надо!»«Господа, – сказал лакей Бертрам,—извольте выпить чашку шоколада».Тут, откуда ни возьмись,цесаревич молодойжопой вверх и жопой вниззаплясал, как козодой,с розой чайною в устах.Зашептали дамы: «Ах! —И пустили по рядам.—Какой он бог сегодня, право!»«Господа, – сказал лакей Бертрам,—мы отменили крепостное право!»Ну, Тургенев, наша взяла!Ну, Феоктистов, наша взяла!Ну, Боткин, наша взяла!