– Значит, не очень-то желал.
– Угу. – Я смотрел в его просветлённое лицо и думал. Вечерело, скоро сумрак сожрёт видимое, и лица превратятся в белые невнятные пятна. Тогда понимать искренность или лживость можно будет только по тону голоса. А мне хотелось бы абсолютной ясности. – Говоришь по заученному. Удобно. И по видимости убедительно. А по сути получается обман. Самый настоящий обман. Девять из десяти выжмут себя до капли, чтоб один из десяти, может быть, чего-то добился. Кстати, скорее всего, соотношение будет и того значительнее – один к тысяче. К десяти тысячам.
– Это не так. Ты сам знаешь, что это не так!
– Командир! – окликнул меня Эберхарт. – Помощь нужна?
– Костерок бы. Мы тут ведём милую беседу, и не хотелось бы её прерывать.
– Об чём беседа-то?
– Да вот, решаем, может ли каждый, кто пожелает, добиться всего, чего пожелает.
– Да щаз!
– А вот господа истинники утверждают, что может.
– Они тебе наутверждают. Что им остаётся – только обещать златые горы со сладкими кисельными озерцами… Здесь разложить костерок? Нормально будет?
– Вполне нормально.
– Мне тут побыть? А то тоже интересно послушать… Значит, не возражаешь?
Мы ещё долго беседовали с магом, но разговор получился бессмысленным, бессодержательным. Очень скоро я понял, что у него, как у большинства верующих фанатиков, есть темы, не подвергаемые критическому осмыслению. Да, успеха можно добиться, если упорно работать, и если упорно работать, то успех придёт неизбежно. Скрупулёзное следование Учению истины приблизит момент восхождения к вершинам могущества, потому что только оно поможет правдиво посмотреть и на себя, и на мир, и на своё место в мире. И плевать на всех, кто не способен оказаться на вершине.
Да, плевать – с этим он, в конце концов, согласился. Ему были безразличны тысячи и сотни тысяч неудачников, и он гордился тем, что готов откровенно это признать. Он – не как эти жалкие лицемеры, которые на словах готовы заботиться о каждой встречной кошечке и каждом старичке, а в действительности перегрызут глотку отцу и сыну за лишнюю крупинку жизненных благ. Они только на словах такие добрые и щедрые, а в действительности просто хотят побольше получить от мира, сами же не готовы поступиться и малой частью личного комфорта, вот в чём истина.
«В этом сила, понимаешь! – твердил он. В правдивости – сила! В искренности – сила! Первый шаг к истине – быть честным перед самим собой. Такова уж натура человеческая, и признать это – сделать первый шаг к могуществу».
Мне захотелось возразить, что, возможно, кое-какие свойства человеческой натуры не стоит ворошить и тем более признавать. Что лучше уж отрицать их, стыдиться их, шарахаться от них, как от чумы, тем самым волей-неволей улучшая свою природу. Лучше принуждать себя быть достойным, если не в состоянии действительно им быть – глядишь, и превратишься в приемлемого члена общества, привыкнешь быть таковым, по крайней мере, никому не причинишь вреда. Уже хорошо. И неважно – от страха ли так сделаешь или в ожидании загробных наград.
Но быстро стало понятно, что он не поймёт меня и не согласится со мной – ни за что. Он существовал в каком-то другом пространстве умозрительного и по-иному мыслил… Кстати говоря, неизвестно, кто из нас в действительности прав. Может быть, и он. Я ведь привык, что в сфере чувств окружающие разбираются лучше, чем я, и в том, как должно быть – тоже.
– Что он тебе сказал?
– Да кое-что, Эбер. Дикий мост готовится штурмовать границы Иснарды и Оданеса, причём есть предположение, что одновременно. В течение двух недель. Видимо, сил им на подобный демарш хватит, и, судя по тому, что сказал маг, их действительно очень много.
– Да, офицеры рассказали то же самое. Все по отдельности. Видимо, это правда. Что планируешь, командир?
– Раз здесь будет полно вражеских отрядов, найдём кого кусать за пятки. Передай нашим, чтоб по возможности брали пленных, но не рисковали ради этого.
– Командир, нам и без пленных придётся жарко.
– И что? По-твоему, в новых обстоятельствах нашему разведотряду не понадобится свежая информация? Пленных брать. Допрашивать по полной, как и раньше. Распорядись. А этих, если из них выжали всё, что можно – в расход…
Часть 4. Освобождение (III)