– В строй! – скомандовал, развернувшись к своим, и солдаты градом посыпались с сёдел. Все как один перекинули щиты со спин на руку. Строить оборону пешими проще и правильнее.
Разумеется, если бы мы встретились банально отряд на отряд, удобнее было бы схватиться верхами, а то и вообще умчаться в поисках более удобного для сражения места и выманить туда противника. Но сейчас за нашей спиной прячется драгоценность, за которую мы в ответе и которая позарез нужна врагу. Мы должны её отстоять. Сорганизовав строй, это будет сделать чуть проще.
Атаковали нас сразу со всех сторон, но и наша сторона не оплошала. Моему приказу на удивление подчинились не только мои солдаты, а все. Поэтому оборона получилась слаженная и результативная. Отардатские солдаты дали отпор первой атаке, и противник не пожелал сразу встать насмерть, отхлынул, как прибой. Слегка. Встали недалеко, буквально в паре десятков шагов от наших солдат, которые прикрывались щитами и ощетинились оружием. Противника было много. Больше, чем нас.
И тут я понял, что должен сделать. Мысль была так же проста, как и опасна, но ведь преимущество-то у нас только одно. В смысле – я, моя магия. Для начала следует защитить коконом графиню и малыша, которого она как раз выхватила из люльки, укреплённой на спине мула, и прижала к себе. Потом выставить круговую оборону для солдат… Нет, на круговую меня не хватит. Схему неуязвимости для каждого в отдельности? Нет, тоже нет. Подобную крупную систему я могу сейчас возвести только раз, потом слягу. А что потом? Нет, так не пойдёт, я нужен в бою.
Значит, попробуем что-нибудь более простое. А что может быть проще защиты, хоть изощрённой, хоть примитивной? Как ни странно – нападение. Правда, нападать я пока умею плохо, но что смогу, то сделаю, потому что должен. Сполз с седла и, прикрываясь лошадью, встал поувереннее, потвёрже. И выдал штормовую атаку – впервые в жизни.
Я, конечно, читал о ней, а ещё подобную испытывали на мне несколько раз, проверяя, будет ли держать защита. Ощущения того времени мне хорошо запомнились – эта штука очень мощная. Здесь она была размазана по большому пространству и сразу множеству людей, да и сил на неё потрачено меньше, чем стоило сделать, поэтому каждый из врагов в отдельности получил не так уж и сильно, а до кого-то и вовсе не дошло. Убило, может быть, с десяток человек, ещё три десятка крепко контузило, а кое-кого напугало до того, что они опрокинулись и, поднявшись, начали нервно пятиться. Конечно, я не рассчитывал на панику, которая разом решила бы все наши проблемы и избавила от необходимости сражаться. Паника поднялась бы, если б я продемонстрировал какое-нибудь действительно крутое колдунство.
Увы. Я просто стажёр. Но на что-то же способен, или как?
Я развернулся и посмотрел в глаза вражескому офицеру, который где-то там поодаль сидел в седле и чего-то ждал. Он благоразумно держался позади солдат, и так получалось, что его лицо было трудно рассмотреть, и контакт взглядов мог быть только условным. Однако он почему-то удался. Я почувствовал его душу и отомстил за наших убитых офицеров настолько, насколько смог. В одном порыве, в одно касание.
Убивать оказалось легко. Правда, это был всего один офицер из нескольких, и поднявшийся следом переполох скрыл от моих глаз всех остальных командиров – они ж не идиоты, всё поняли и убрались прочь. Но это уже не имело значения. Мой выпад не только смутил солдат противника, но и приободрил наших. Сержанты посматривали на меня, и солдаты тоже косились, а я вдруг понял, что они ждут моего приказа. Кстати, действуют разумно – они, конечно, осторожничают, не хотят мешать мне колдовать, не желают лезть под заклятья. Правильно делают.
– В бой, – крикнул я, и мой выкрик подхватили сержанты и офицеры.
Теперь, когда нашим солдатам показалось, будто инициатива из вражеских рук перешла в мои, они бодренько кинулись на врага, опережая его бросок. Завязался бой, которым на этот раз управлял я. Прежде в моих руках никогда ещё не оказывались такие массы народу. Приятное было ощущение, и это была первая причина, почему я взялся чародействовать и дальше, хотя чувствовал, что мне становится трудно это делать. Вторая причина – рефлекторное стремление защитить и сохранить своих солдат. Хоть большая их часть – не мои, но пока они под моей рукой, я вроде бы должен.