И её светлость уступила. Лицо у неё было кислым, служанки потихоньку хихикали в кулачок, но офицера всё-таки внесли в графскую палатку и оставили там до утра. Палатку снаружи подпёрли спящие полусидя солдаты, чтоб хоть как-то сохранить внутри тепло. Утром Вайерд был ещё жив, хотя казался холодным, почти как мертвец. Его погрузили на одну из двух оставшихся телег – поуже и полегче остальных, поэтому она проходила даже по горным дорогам. Правда, её пришлось сильно разгрузить. Дорога то становилась до изнеможения крутой, то сглаживалась, так что и лошадки приободрялись, начинали бежать бодрее.
И, самое главное – здесь нас уже никто не мог подстерегать. Растительность осталась далеко внизу, ветер сгладил скалы, с высоты было видно просто отлично и во все стороны. Тут даже если посадишь засаду или выведешь армию, скрытно приблизиться не сумеешь. Мы увидим вражеских бойцов издалека и сможем приготовиться, а может, и просто уйти. Пока вокруг ни души, даже пастухов или охотников нет. Всё спокойно.
Небо над головой выцветало всё больше, и холод поступал со всех сторон. Любой порыв ветра становился серьёзным испытанием. Да, так обычно и бывает в горах, но здесь ознобом по хребту продирало с такой злобой, словно здешние могущественные силы всё никак не могли решить, спалить ли путешественников пламенем вселенского холода, или же просто ободрать до костей и оставить так. Я оценил, что, оказывается, раньше не знал по-настоящему трудных высокогорий, а те перевалы, которые приходилось пересекать раньше, были умеренно высоки и вполне миролюбивы. В том числе и перевал, ведущий к Академии.
То есть, получается, Академия не так уж надёжно защищена.
– Не о том ты беспокоишься, командир, – покровительственно сказал Эберхарт. – Академия-то выстоит. У них там табуны могущественных магов, способных весь мир разметать в клочья. Настоящие проблемы – у нас. Как мы договоримся с Гридом? Грид никогда никому не помогает.
– Разве нам нужна помощь? Нам просто нужно пройти через их область, так зачем им возражать?
– Ну, мало ли, зачем.
На следующий день мы смогли перевалить через хребет, и чуть ниже него нас, уже совершенно замёрзших и обессиленных, встретил гридский патруль. К счастью, они были людьми опытными, знали, в каком неважнецком состоянии путники спускаются с Хребта Девяти Демонов, поэтому действовали осторожно и учтиво. Сперва помаячили издалека, показали флажки и значки и остановиться приказали аж дважды. И представились тоже дважды – чтоб мы точно всё правильно поняли. Я оглянулся на Алтофа, но тот лишь развёл руками.
Ладно, буду отдуваться сам. Вывел лошадь чуть вперёд, представился и от своего имени, и от имени графини, которая слишком продрогла, чтоб поддерживать светскую беседу. Вести переговоры было мне непривычно, и я чувствовал себя полным идиотом, в свою очередь повторяя речь во второй раз – в точности, до слова. Но, может быть, тут так принято?
Бойцы в широких мохнатых накидках, слушая меня, весело переглядывались.
– То есть, отардатская госпожа решила найти приют у нас?
– Да. Что вас удивляет?
– И это правда, что отардатский граф погиб?
– Чистая правда.
– И его сыновья, значит, тоже? Все, кроме самого младшего?.. Вот оно как…
– Господа, я прошу прощения, – вмешался Алтоф. – Но мы все очень устали и замёрзли. С нами младенец и тяжелораненый. И женщины. Если вы не возражаете, мы хотели бы поскорее уйти с открытого места. Если, конечно, вы решите нас впустить. Мы могли бы побеседовать где-нибудь в тепле. Обсудить новости.
Бойцы снова переглянулись, и, кажется, опять с огоньком, с юморком. Хотя чего тут смешного…
– Да, безусловно. Законы гостеприимства в горной стране соблюдаются всегда, если, конечно, вы, господа, тоже собираетесь вести себя, как учтивые гости… Сколько ещё солдат есть у Отардата?
– Только эти, – сказал я, и, к моему облегчению, веселье, наконец, ушло с их лиц.
– Эти?
– Да. Это всё, что осталось в распоряжении отардатского правителя.