Было холодно. Меня затрясло, и ближайший студент, сообразив, предложил мне одеяло.
– Можно учить и дальше, – промямлил кто-то из-за чужой спины. – Обученный маг дорогого стоит.
– Чтоб стать хорошим магом и принести Академии столько пользы, чтоб окупилось учение, нужно быть семи пядей во лбу. А этот парень туповат. Посмотри на него – интеллектом не блещет. Какой из него будет маг? Академия только потеряет деньги.
– Если делать из него боевого мага, то не потеряет. Зачем военному особый интеллект?
– Любому магу нужно уметь думать!
– Солдату проще преуспеть. Этот парень может стать стоящим офицером, если он достаточно усерден и умеет слушать указания.
На меня посмотрели внимательнее: кто со скепсисом, кто задумчиво, кто оценивающе.
– Он достаточно усерден, можно не сомневаться. Помнишь, ты с ним занимался?
– Но сможет ли он драться? Носить доспех?
– Был бы хлюпиком, тогда бы стоило сомневаться. А так посмотри, какой он здоровый. Много ли ума надо, чтоб махать мечом и таскать кирасу?
– Известное заблуждение, – пробасил кто-то из чародеев-медиков. – Солдату нужно уметь думать и очень хорошо соображать – или он станет трупом без какой-либо пользы для себя и земель, которые ставят его под стяг.
– Значит, этот парень будет плохим солдатом. Но должен же быть с него толк! Хоть какой-то!
– Значит, он не будет солдатом. Зачем нам плохие солдаты? Обучим его на боевого мага – такое вот моё предложение!
– Просто поразительное предложение! По-твоему, магу надо меньше думать?
– Больше знать – это факт. Зубрить-то он сможет! Уже доказал.
– А ты, парень, хочешь служить в охране Академии, или как? Готов для этого постараться, поработать, так сказать, взяться за карьеру?
– Готов, – ответил я.
Расходились разочарованные: все, даже я. При этом смутно догадывался, что надо бы радоваться: вот, сумел остаться в живых, увидел такую красоту, заглянул чуть-чуть в своё, пусть и воображаемое, но прошлое. Жизнь и дальше даёт мне шанс на узнавание нового, учение, путь к чему-то… Но я всё равно чувствовал разочарование, потому что надеялся получить от магической силы какие-нибудь невиданные сведения о мире, или открыть новые способности. Или хотя бы достоверно вспомнить прошлое.
Последнее рассматривалось лишь в качестве приятной мелочи, эдакой мелкой серебряной монетки в кусочке пудинга. По большому счёту – какая разница, существуют ли вообще эти воспоминания? Там, куда взгляд моей памяти не проникал, могло содержаться что-то потрясающее, великолепное, а могло найтись омерзительное или убогое, вроде того, что лучше бы и вовсе не вспоминать. Пусть будет забыто. Пока я не знаю ничего о прошлом, могу в своё удовольствие верить, во что хочу, придумывать что угодно, воображать любящих родителей и какую-нибудь женщину, прекрасную и влюблённую столь беззаветно, что когда-то отдалась мне без обещания завтра же жениться.
Пусть так и останется.
Пока же меня никто не спешил уничтожать: продолжали обучать разным магическим приёмам, словно любопытствуя, что же получится. Словом, жизнь текла по-старому. Первое время ещё подгоняли, как раньше, ждали срыва каждый день. Но через месяц старший преподаватель скомандовал превратить бесконтрольное развитие, громко объяснив, что перенапряжение легко может накапливаться, и кумулятивный эффект даст во время срыва такой результат, что пол-Академии окажется в руинах.
Студенты посмеялись в ответ, потому что, как я понял, защитных систем тут было нагорожено с запасом: наверное, только самому́ божеству чародейства (например, Дочери Бога-Титана) удалось бы показать срыв такого масштаба, чтоб разгромить хоть её часть. Но уютно устроившиеся в городке учёные и учащиеся слишком ценили свою приятную равновесную жизнь, чтоб рисковать даже малой её частью и вообще чем-либо серьёзным.
Поэтому меня стали обучать строго по графику, бдительно контролировали, что я читаю, но книги по немагическим дисциплинам брать позволяли. Я не возражал против этих изменений – ведь возможность узнавать новое у меня осталась. А ещё заметил, что окружающие начали охотнее общаться со мной. Оказывается, раньше меня избегали, отделывались парой дежурных фраз или просто игнорировали, потому что боялись внезапного срыва. А теперь вот стали охотнее заговаривать, даже обсуждать в моём присутствии последние новости.