Потом королевство перестало быть таковым. Оно разбилось на десятки мелких графств и баронств, часть из которых потом объединилась, потом снова распалась и повоевала между собой. Шли годы, по землям прокатывался катаклизм за катаклизмом, люди гибли в войнах, эпидемиях, от голода, воевали на морях, строили и рушили города. Но здесь, на скромном полуострове, осенённом мощью огромной старой крепости, Академия жила в полном покое. Неприкосновенно.
Чародеи, понимая свою выгоду, охотно участвовали в защите своей вотчины, и потому здесь не знали всех тех испытаний, с которыми приходилось сталкиваться жителям остальных областей материка. А потому богаче и благополучнее города в мире просто не существовало. Торговцы, отлично всё понимая, стремились хранить свои товары именно здесь, где можно было не бояться неприятных неожиданностей вроде налёта разбойников или междоусобных войн, в ходе которых лорды норовили прибарахлиться чем попало. А также предпочитали встречаться с коллегами именно в академическом городке. Ведь здесь так спокойно и такие хорошие ресторанчики на побережье!
Всё это тоже приносило городу огромный доход.
Академия пестовала лучших магов, понимая, что в них – её могущество и слава, а также аккуратно взимала плату с желающих приобщиться к высокому и доходному искусству чародейства. Плата за учение была высока, но её вносили, и ещё не каждый год стены Академии могли принять всех желающих. Я же получил возможность приобрести знания бесплатно – но лишь пуская в ход весь арсенал известных мне хитростей и с реальным риском для жизни.
С последним я, впрочем, уже свыкся. Приобретение знаний несло для меня дополнительную опасность – в какой-то момент Академия могла решить, что ей выгодно будет извлекать из меня магическую силу, а не учить дальше. Чистая человеческая энергия, добытая из более или менее развитого мага, ценилась чрезвычайно, и это легко было понять. Опытному, знающему, активно практикующему чародею никогда не хватит личной силы на все его исследования и разработки. Необходимость использовать только природный материал (то, что давали силовёрты) и постепенно преобразовывать его, пропуская безопасными порциями через себя, здорово тормозило работу, а форсирование процесса преобразования могло нанести телу и духу серьёзный ущерб.
За то, чтоб ускорить процесс, маги готовы были щедро платить. Но много ли в мире нашлось бы сложившихся, умелых чародеев, готовых проходить через опасную и мучительную процедуру изъятия энергии? Разумеется, большинство скорее предпочитало потреблять чужое, чем продавать своё. Разумеется, находились готовые рискнуть, соглашавшиеся по тем или иным причинам, но ресурс всё равно оставался очень ценным, редким, и требовалось его очень много.
А я, ко всему прочему, не имел права отказаться. Я принадлежал Академии, она могла использовать меня по своему усмотрению. Я уже знал, что такое «принадлежать», воспринимал своё положение спокойно, как абсолютную данность. Почему? Во-первых, привык, а во-вторых, брал пример с окружающих, которые вели себя именно таким образом. Они полностью принимали мир, каков он есть – ну, и я присоединялся.
Что может помешать работающим здесь чародеям взять у меня всё, что им нужно, в нужном количестве? Только веское, убедительное свидетельство, что я буду чрезвычайно полезен Академии, будучи целым, здоровым и в силах. Но как можно их убедить? Чем обосновать свою полезность? Оценивая возможные последствия от выкачивания из меня, по сути, жизненных сил, я ломал голову, изобретая, чем бы таким поразить и увлечь начальство.
Но покуда гениальные идеи заставляли себя ждать. Студенты, оттачивавшие педагогически таланты, на меня жаловались, то есть, видимо, маг из меня получится плохой. Сержанту я определённо не нравился (слегка успокаивало то, что ему вообще никто, кроме командира, не нравился) – и тут, похоже, тухлый вариант. Хотя, спустя месяц общих тренировок, он всё-таки поставил меня командовать пятёркой. Как мне уже успели объяснить, на эту должность пробовали почти каждого, методом проб определяя годного.