Квартиру он снял неделю назад.
Час назад грязный, мятый, злой и вонючий, вернулся из СИЗО, принял душ, переоделся, купил цветы и пошёл просить индульгенцию у любимой женщины.
Пять минут назад, получив от ворот поворот, он спустился на свой этаж и сразу рванул к окну на кухне.
Женщина всей его жизни уехала, у него в запасе было пару минут до приезда Самарского.
Руслан включил кофемашину и вернулся в прихожую, чтобы разуться — Аскольдовна слёзно просила не портить паркет (наверное, единственное, что здесь осталось аутентичным после ремонта).
Бросил на пианино ключи от машины.
Швырнул на пыточное кресло куртку.
Передвинул цифру в настенном календаре, пропустив потерянные в СИЗО три дня.
Шагнул белой пешкой D2-D4, начав новую шахматную партию. Макс скажет, что Фишер бы с ним не согласился, какой дебют считать лучшим (он сам предпочитал Е2-Е4).
И завершив круг почёта по квартире в кухне, оценил особую прелесть пространства, где каждая комната была проходной, а окна выходили на три стороны.
— Стильненько, — с порога огляделся Самарский. — И каково это?
— Что каково? — Руслан закрыл за ним дверь.
— Снова жить в своём старом доме? Видеть тот же вид из окна? — тоже остановился он в кухне. — Возвращаться в прошлое?
9
Дымов нарочито равнодушно пожал плечами:
— Терпимо.
С Максом Самарским они познакомились в военном училище.
Училище кадетского типа с постоянным проживанием, откуда их выпускали по редким праздникам, поэтому Макс знал, где Руслан живёт, но бывал у него в центре редко.
Сам Самарский до училища жил в панельной многоэтажке на окраине города, ходил в другую школу и всё, что знал о Руслане до шестнадцати лет — в основном с его слов, а тот болтать не любил.
После «кадетки» они пошли дальше учиться вместе, потом служили вместе, открыли свою охранную компанию и дружили по сей день.
.
Наша Таня сладко стонет
И в волнах оргазма тонет.
Щас ведь времечко не то,
Что у Агнии Барто.
.
— Помнишь рыжую? — спросил Руслан у Самарского.
— Это которая с сиськами? — делано небрежно переспросил Макс. — Которая к тебе в «кадетку» всё приезжала?
— Угу, — кивнул Руслан.
— И как она? — всё так же демонстративно незаинтересованно буркнул Самарский.
— Спрашивала о тебе, — ответил Дымов.
— Да ладно! — вытаращил глаза Макс. Потом понял, что его надули, толкнул Руслана в плечо. — Вот ты гад!
Дымов глухо засмеялся.
В тот день Танька посадила Аскольдовну в машину и вернулась.
— Ну это ты моей бабке можешь рассказывать сказки, кто ты, — скрестила она ноги, уперев руку в косяк двери. — Ну, привет... Руслан!
— Привет, — усмехнулся Дымов.
— Надолго к нам?
— Как получится, — он пожал плечами.
— Ну тогда увидимся, — отцепила от связки ключ, положила на стол, смерила Дымова плотоядным взглядом, загадочно улыбнулась и вышла.
— Это Танькина квартира, — ответил Руслан Самарскому.
— А чего не у себя? — зная, что за этот вопрос может и огрести, всё же спросил тот и даже показал пальцем наверх. — Чего не в дедовской?
— Не могу, — выдохнул Руслан.
Одиннадцать лет назад после похорон он закрыл квартиру деда на ключ и дал обещание, что снова войдёт в эту дверь, только когда его выполнит, но так и не выполнил.
— Так ей и не сказал? — глядя в окно, спросил Макс.
— Нет, — покачал головой Руслан.
Макс понимающе кивнул и промолчал.
Пока лишь с двумя местами в дизайнерском пространстве Танькиной квартиры Руслан смог худо-бедно примириться: с диваном в гостиной и с кроватью в спальне.
Перед диваном, стоящим лицом к двум окнам, вместо замысловатой картины с дамой в зелёной ночной сорочке Дымов поставил огромную панель телевизора. Даму поставил на подоконник, отвернув лицом к окну — пусть соседи любуются искусством.
«Ночнушка» натолкнула его на мысль и остальные окна закрыть «картинами», для чего Дымов купил несколько непритязательных фоторабот по ширине оконного проёма в магазине обоев.
А двуспальная кровать была выше всяких похвал сама по себе.
Первый раз ночуя в новой квартире, он упал на кровать, раскинув руки.
«Может, наконец-то начну высыпаться», — подумал с надеждой.
Не из-за кровати, а потому что Алька, наконец, была рядом. Пусть этажом выше, но рядом.
Он предвкушал, как будет чувствовать запахи из её кухни, слушать, как она поёт в ванной, говорит по телефону или сама с собой (была у неё такая забавная привычка), топать босыми пятками или острыми каблуками по полу.
Ему катастрофически нужен был шанс. Ещё один шанс.
Он без неё не мог. Не хотел. Ему без неё незачем.