Смотрите, в сквере на карусели катаются дети. Кружатся удивительно спокойно, без крика, без визга. Маленькие антверпенцы сидят в лодочках неподвижно, прямо, даже чуточку надменно…
Спокойная, неторопливая толпа на улицах. Светофоры здесь — полные хозяева. Пускай свободна от машин безукоризненно чистая плиточная мостовая, никто и шага не сделает с тротуара перед красным сигналом.
И вот еще чисто фламандское — бычьи туши, вывешенные в витрине ресторана напоказ, для аппетита. Клиент может сам выбрать себе приглянувшуюся часть.
Среди прохожих я невольно искал фламандский тип, вспоминая могучие тела на классических полотнах. И нашел… Формы Рубенса двигались прямо мне навстречу, по-солдатски отбивая шаг. То были три толстые, красные от холода монахини в черных одеждах и в сапогах гармошкой. Они помахивали объемистыми портфелями и говорили о чем-то громко и весело, перебивая друг друга. Что там, в портфелях? Может быть, протоколы духовного синклита, запретившего Тиля Уленшпигеля?
Зато «секси», как видно, процветает. Нет, Антверпен ни в чем не хочет отставать от столицы. Главная улица демонстрирует сокровища ювелиров. Вот они, знаменитые граненые бриллианты, шедевры здешних гранильщиков.
А там, в просторном и высоком зале «брассери», на столиках, среди разбросанных газет, блещут грани сотен, а может, и тысяч огромных пивных кружек.
«Столица Фландрии» — так назовет вам свой город антверпенец. Он а гордостью покажет вам грузное, напоминающее сундук здание, известное как дворец наместника. Есть неписаная традиция, обязывающая короля Бельгии переночевать здесь хоть один раз в году.
Антверпен гордится тем, что еще в двадцатых годах построил первый в Европе небоскреб, в котором разместились частные конторы и фермерская кооперация; гордится двумя туннелями под Шельдой — для автомобилей и для пешеходов; гордится новым универмагом «Супермаркет» (сверхрынок), куда покупатель может въехать на машине. Прямо в машине он может подняться на пятый этаж, где расположен гараж.
А вот еще одна гордость Антверпена. В музее хранится алмазная песчинка, едва видная на ладони. Гранильщики сумели нанести на песчинку пятьдесят семь граней.
В гостях у Рубенса
На главной улице, в сквере, возле «Супермаркета», стоит памятник Рубенсу. Памятник неудачный. Рубенс, в парадном камзоле и мантии, стоит в позе придворного, собравшегося отвесить поклон. Задерживаться тут незачем: ведь в Антверпене можно пойти в гости к Рубенсу, в его дом.
Спасибо антверпенцам, они отлично сберегли это творение великого мастера! Да, тут Рубенс проявил себя как зодчий. Дом, купленный им в 1611 году, был полностью перестроен по его чертежам. Как видно, вычурности барокко не устраивали Рубенса. Орнамент фасада изящен, не назойлив. Справа и слева от входа, в небольших нишах, стоят бюсты великих людей античного мира, которыми Рубенс так восторгался.
Внешне здание напоминает дворец вельможи, хотя и скромный по размерам. Внутри же это уютное, без пышности жилище обычного горожанина. Гость почти сразу попадает в истинно фламандскую кухню-столовую. Здесь очаг-исполин, вертел, поставцы, набитые посудой…
Служба надолго отрывала Рубенса от дома, от любимого занятия — живописи. По поручению мадридского двора он вел переговоры с Англией, Францией, с королевствами Севера, не раз улаживал споры, отдалял войны. Дипломатические послания, составленные Рубенсом, читаешь с наслаждением. Любое из них — шедевр ума и стиля. С одинаковой свободой он владел испанским, французским, итальянским и латинскими языками.
В гостиной хранится золотая цепь с медальоном — подарок короля Дании. Это одна из многих наград, которые заслужил Рубенс-дипломат. Однако царедворцем, любителем чинов он все же не стал.
В одном из писем к другу он признается, что «возненавидел дворы». А в другом его письме читаем: «Для себя я хотел бы, чтобы весь мир был в мире и мы могли бы жить в веке золотом, а не железном».
Я стою у очага возле круглого стола, за которым когда-то собирались друзья Рубенса: среди них ближайший его поверенный археолог Пейреск, бургомистр Рококс, многие из сотен художников Антверпена — тогда подлинной столицы искусств. Угощала гостей молодая жена Рубенса — белокурая, пышная фламандка Елена Фоурмен.
Рубенс никогда не заискивал перед владыками, даже самыми могущественными. Без всякого снисхождения передал он черты властности и жадности на портрете Марии Медичи. Зато каким сочувствием согрета его «Камеристка»! Простая девушка, попавшая во дворец, милая умница, чуточку насмешливая… Ее давит кружевной воротник, ей душно среди спесивцев и лицемеров. И вы ловите себя на странном чувстве. Кажется, вы тоже вот-вот увидите то, что заметили сейчас ее внимательные глаза. Губы пытаются улыбнуться, а глаза невеселые. И вам тревожно за нее…