По залам он водит нас как хозяин: ведь многие экспозиции — дело его рук. Он разыскивал, приобретал картины для галереи, не раз реставрировал полотна, пострадавшие во время войны.
Его собственные картины стояли, прислоненные к стене. Их еще не успели повесить. Это были его самые последние работы.
Ренотт повернул одну картину к нам, повернул с трудом, так как это было не полотно, а квадратный лист металла.
— Я ищу новые способы изображения, — сказал художник. — Все меняется, не правда ли? И живопись тоже…
На тусклый металл набросаны перистые мазки — рыжеватые, серебристые, почти белые. Узор в декоративном отношении интересный, но…
Первым нарушил молчание самый неразговорчивый из нас, эстонец Ааду Хинт.
— Что это такое? — спросил он прямо.
— Абстракция, — сказал Ренотт. — Видите ли, я применил совершенно новую технику. На поверхность металла накладываются синтетические краски, а также аппликации, то есть тонкие срезы других металлов. Затем картина обжигается в печи, подобно тому как поступают с изделиями из керамики.
Он проговорил все это очень деловито, тоном инженера, объясняющего рабочий чертеж.
— Все-таки что это такое? — настойчиво повторил Ааду Хинт.
— Я могу вам сказать, но зрителям это знать, конечно, не обязательно, — сказал Ренотт. — Это симфония Вагнера.
Симфония?! Этого никто из нас не ожидал. Мне вспомнился Театр граммзаписи в Праге. Там концерты пробовали сопровождать игрой красок на экране.
Мы добросовестно старались найти в картине Ренот-та хоть что-нибудь общее по настроению с музыкой Вагнера, такой сложной и сдержанной. Но тщетно. Не ясно, причем тут Вагнер?
— Название можете подобрать сами, — сказал вдруг Ренотт. — Разве в этом дело? Каждый видит то, что ему представляется. Бывает, вас привлечет даже трещина в стене или пятно.
Вот тут и разгорелся спор. Что же, пятно, комок грязи могут заменить картину? Тогда, выходит, можно обойтись без художника. В сущности художник как активная, мыслящая, чувствующая личность перестает существовать. Нам обидно за Ренотта. Человек даровитый, труженик, наш друг — и вдруг так упорно зачеркивает самого себя!
Ренотт возражает. Недавно льежский комсомол обратился к нему с просьбой написать плакат, призывающий к единению с борющейся Африкой. Ренотта тронуло доверие молодежи, увлекла тема…
Он достает из портфеля репродукцию плаката и показывает нам: на ней две обнявшиеся фигуры. Изображены они в символической манере, но все-таки их видишь, эти сплетенные фигуры, образовавшие как бы одно тело.
Да, появились цель, идея — и творчество художника вырвалось из мертвящего плена, из безликого ничто. Так бывает всегда, когда художник чувствует необходимость сказать современникам что-то значительное.
Мы вошли в зал абстрактной живописи. Преобладающие тона на картинах серые, мертвенные. Лишь кое-где заметишь ловкий цветовой трюк или интересное сочетание геометрических форм. Но и только!
Испытываешь облегчение, когда покидаешь мрачную территорию абстракции. Лишь за ее пределами видишь подлинное, живое разнообразие.
Много картин художников-импрессионистов. Тут и наш знакомый сдержанный Пермеке, и чуткий к людским невзгодам Ван де Вестин. Я вспомнил его замечательных «Бродяг». Они присели отдохнуть у железной дороги. У меня до сих пор перед глазами их натруженные, усталые, подчеркнуто огромные ноги.
Здесь я увидел его «Слепого скрипача». Картина производит потрясающее впечатление, хотя лица человека не видно: он стоит вполоборота к зрителю, повернувшись к окну, из которого, может быть, бросят подаяние.
Современного художника Лерманса я знал по его «Буре» — пейзажу, полному трагизма и суровости. Те же резкие контрасты света и тени, та же монументальность, весомость изображаемого в картине Лерманса «Беженцы». По чужой голой дороге бредут люди, гонимые войной.
Многие картины спорят между собой: истинная живопись протестует против примитивной фотографии и приторного украшательства.
На картинах современных бельгийцев видишь, как своеобразно претворяются традиции фламандской классики: ее лаконизм, горячая человечность и жизнелюбие. Отречься от нее — значит отказаться от своей родины, от своего национального характера.
Льеж беспокойный
В газетах, по радио, в парламентских дебатах Льеж чаще всего называют беспокойным.
Откуда у него такой характер — понять нетрудно.
Льеж — крупнейший промышленный центр.