В Эше есть театр, правда не имеющий постоянной труппы, музей Сопротивления фашистам, отличный стадион. Много детских площадок для игр и спорта. В обширном городском лесопарке устроен зверинец, отведены места для туристов с палатками.
Верно, не напрасно сверкают витрины туристских контор, готовых снарядить вас куда угодно, хоть на пляжи Бразилии.
Я как-то зашел в одну из таких контор. У плаката стояла молодая итальянка. Она даже поднялась на цыпочки, чтобы лучше разглядеть маршруты.
— Мадонна миа! — восклицает она. — Ах, синьор, это же моя Перуджа.
Бразилия ей, конечно, ни к чему. Только Перуджа! До чего же хочется побывать на родине! Клерк раскладывает перед девушкой расписания, прейскуранты.
— Санта Мария! Нет, это дорого!
Порывистая южанка не может сдержаться, она высказывается несколько громче, чем здесь принято. Лысый клерк, невозмутимый хранитель ключей от всех стран мира, смотрит на итальянку неодобрительно.
Она вздыхает, комкает платок…
Так случилось, что первый в Люксембурге разговор о житье-бытье завязался у меня с Франческой, уроженкой Перуджи.
— Вы понимаете, синьор, я тут уже третий год. О, я бы ни за что не променяла нашу Перуджу на этот холод. Брр! Но что мне оставалось делать? Заработки у нас плохие, а тут… Послушаешь — прямо-таки рай в Люксембурге! Ну, я устроилась в отеле горничной. Платят три тысячи франков в месяц, вот и весь рай…
Да, деньги небольшие. Понятно, Франческа снимает комнату из дешевых, но даже она поглощает четвертую часть зарплаты. На еду хватает, но много ли остается? Девушке же надо иметь вид! А за модой не угнаться: модные вещи ужасно дороги.
Я спросил Франческу, во сколько обошелся бы ей отпуск на родине.
— Ох, синьор, нечего и думать! Каждый год собираюсь, и никак не выходит… Мадонна миа! За одни билеты надо отдать все, что я получаю в месяц. А там кто меня будет кормить?
Вот они на плакате, купола Перуджи. Горько расставаться с мечтой. Рядом висит карта Европы, вся в голубых стрелках авиалиний. Я на глаз измеряю расстояния. Перуджа не так уж далеко. Гораздо ближе, чем от Москвы до Сочи.
Однако почему бы Франческе не подыскать другую работу? Ведь конъюнктура нынче неплохая, найдется место и на производстве.
— Что вы, синьор, никакого расчета! Мужчина и то не добьется хорошей зарплаты, если он приезжий. А женщина и вовсе! Моя подруга устроилась на завод, и велика ли радость? Ей платят почти вдвое меньше, чем мужчине, за ту же работу. У вас в России разве не так?
Она страшно удивилась, узнав, что у нас и женщины, и мужчины получают одинаковую зарплату. Франческа еще раз уголком глаза взглянула на Перуджу.
— О синьор, если бы я там, на родине, могла так устроиться, как здесь! Отель приличный, вы понимаете…
Мы вышли.
— Чао! — крикнула она мне, переходя улицу.
Как-то сложится судьба Франчески из Перуджи! Вербовщики рабочей силы, рекламы акционерных обществ в унисон твердят о равных и неограниченных возможностях для работающих в рудном бассейне. Но я убедился, что Франческа права.
Конечно, труд рабочих-умельцев, людей высшей квалификации оплачивается хорошо. Дети многих из них, окончив лицей, имеют возможность учиться дальше, получить высшее образование. Однако такое будущее для огромного большинства недостижимо! В стране нет высших учебных заведений, дипломы добываются за границей. Среди студентов люксембуржцев дети рабочих и крестьян составляют всего-навсего пять процентов.
Рабочий не из элиты, но квалифицированный получает до десяти тысяч франков. Три тысячи он отдает за квартиру из двух комнат, около трети отнимают налоги, франков сто пятьдесят идет на взносы в больничную кассу. Лечение у заводского врача, однако, не бесплатное, лекарства дороги. Словом, чтобы свести концы с концами да еще отложить на черный день, надо экономить каждый франк.
При всем том рабочие живут здесь получше, чем во Франции или в Бельгии. Да, заработки на рудниках, на сталелитейных заводах едва ли не самые высокие в Западной Европе. В чем же дело? Ведь маленький Люксембург не обладает колониями, прибыли от которых, как известно, позволяют хозяевам подкармливать рабочую аристократию. Но зато масса приезжих — итальянцев, испанцев, греков, людей, измучившихся в поисках работы, часто готова на любые условия.