Четверть часа пять журналистов, сидевших ближе к Хиксу, уже задавали свои обычные вопросы. Сам Хикс пытался ответить на них так, как будто впервые услышал эти вопросы. Как будто они его заинтриговали. Он надеялся, что ответил на последний вопрос, и встреча подходит к концу, когда вступил шестой журналист. Тот, кто сидел в дальнем конце стола. Самый молодой из всех. У него было круглое, слегка пушистое лицо, непослушные светлые волосы, и он был одет в обесцвеченную одежду, купленную в магазине армейских излишков. Похож на Че Гевару, ему не хватает только берета с пятиконечной звездой и черных волос, подумал Хикс. И миссии. К настоящему времени молодой человек проявил незначительный интерес к происходящему в комнате. Как будто он дремал с открытыми глазами.
— Уровень смертности в тюрьмах «Минервы» шокирующе высок, — сказал он. — В чем причина?
Хикс посмотрел на Брокмана и задумался на мгновение, затем облизал губы и ответил:
— Смертность в наших центрах отбывания наказаний вовсе не высока. Почему вы придерживаетесь противоположного мнения?
Брокман вытащил телефон из кармана. Он держал его низко, плотно прижимая к ноге, чтобы никто не видел, как он пишет сообщение.
— У меня есть источники, — сказал Че Гевара.
— Которые вы не можете раскрыть, не так ли? — спросил Хикс.
— Точно.
Хикс улыбнулся.
— Ты бросаешь удочку, да, приятель? Но ты ошибся озером. Показатели, связанные с продолжительностью жизни и состоянием здоровья наших заключенных, значительно лучше, чем в аналогичных учреждениях. И это не случайно. Это связано с нашей уникальной, прогрессивной и гуманной политикой. Если несчастная судьба приведет вас за решетку, вы окажетесь в «Минерве». Это гарантировано.
— Вы хотите сказать, что ваша смертность не шокирующе высока?
— Именно это я и говорю.
— Можете ли вы подкрепить свои слова данными?
— Конечно.
— Тогда почему вы их не публикуете?
— Зачем нам это делать? Статистика — не такая уж и интересная вещь.
— И все же вы должны их опубликовать. Например, для большей прозрачности.
— Мы публикуем все, что требуют законы штата и федеральные законы.
— Это ничтожная часть информации, которую должны публиковать государственные и федеральные тюрьмы.
Хикс пожал плечами.
— Мы не создаем законы, а лишь выполняем их. И очень строго.
— Вы используете статистику, чтобы обмануть общественность. В ваших тюрьмах серьезная проблема с наркотиками, а вы пытаетесь ее скрыть. Когда заключенный получает передозировку и должен быть доставлен в больницу, вы представляете госпитализацию в качестве превентивной меры, продиктованной вашей гуманностью. Легко скрыть правду, когда заключенный восстанавливается после передозировки. Но когда он умрет? Все усложняется, не так ли?
— Вы ошибаетесь. Послушайте, могу ли я поклясться, что никто не будет проносить наркотики в один из наших центров? Нет. Такова реальность, в которой мы живем. Я не такой наивный. Но когда дело доходит до наркотиков, «Минерва» прилагает гораздо больше усилий, чтобы защитить и поддержать людей внутри, чем все остальные тюрьмы. Мы не хотим, чтобы в наших центрах по отбыванию наказаний умирали люди.
— Докажите. Покажите нам данные.
— Я…
В дверь за Хиксом громко постучали, и охранник, наблюдавший за журналистами, снова вошел в комнату.
— Извините, что прерываю, мистер Хикс, — сказал он, — но вам звонят.
— Скажи, что я перезвоню. Я сейчас занят.
— Это губернатор, мистер Хикс.
— О! Чего он хочет?
— Он не сказал. Но он сказал, что это срочно.
— Хорошо. Полагаю, мне не стоит заставлять губернатора ждать. Проводишь наших гостей к выходу?
— С удовольствием, — кивнул охранник.
Хикс обратился к журналистам:
— Мне жаль, но мы должны закончить. Очень жаль, потому что дебаты мне понравились. Я обещаю предоставить информацию о смертности нашему другу в конце стола. Если, конечно, мне позволят юристы. Мы должны быть особенно осторожны при публикации такой служебной информации. Мы обязаны соблюдать требования Комитета по этике. Я поговорю с одним из наших заключенных. Я спрошу его, согласен ли он с вами поговорить. Когда «Минерва» взялась за эту тюрьму, у человека, о котором идет речь, была проблема с одним глазом. Мы с Дэймоном были свидетелями похожего случая много лет назад, когда работали на другого тюремного оператора. Компания отказалась вызывать врача из-за высоких расходов. Она не обеспечивала медицинскую страховку. Состояние заключенного ухудшилось, и в конце концов он ослеп на оба глаза. То же самое произошло бы и с нашим человеком, но мы дали ему проактивное лечение. Теперь он художник. Рисует акварелью. Часть его полотен выставлена в галерее в Джексоне. Он может рассказать вам по собственному опыту о нашей гуманной политике. Уверяю вас, в ней нет места мертвым наркоманам.