— Сколько еще нужно?.. Сколько вообще можно вытерпеть?.. Скоро ли край?.. — шепчет Эрвин, чувствуя слезы на щеках и губах. Вместе со слезами столь же соленая ярость наполняет рот. — Но я выживу! Отомщу всем! И Луису, и тому, кто его послал, и тем, кто убил моих людей. Всем вам, мрази, нелюди! Отомщу каждому из вас! За Теобарта и Томми, за кайров и греев, за Дождя и Леоканту. Проклятые твари, вы сполна расплатитесь за то, что мне приходится делать это с собою!
Удар кинжала. Поворот плеча-рычага. Задержать клинок под углом. Схватить миску. Влить сок в раскрытую рану. Ощутить, как яд прожигает дыру в груди. Дело сделано.
Я выживу.
Багровая тьма.
Императорский чайный салон — уютнейшее место во всем дворце Пера и Меча.
Роскошная, но небольшая лоджия. Стены — мозаика из малахита и янтаря, потолок — причудливый узор лепнины, оплетающий центральную фреску. Овальные окна выходят в вишневый сад. Сейчас он покрыт снегом, ветви костлявы и пушисты в одночасье. Камин потрескивает огнем. Сквозь слуховые отдушины стены доносится клавесинная музыка.
Быть приглашенным на чаепитие в лоджии — знак особого доверия его величества. Огромная честь даже для землеправителей и императорских советников. А уж для секунд-вассала владыки, каковым является молодой лорд Ориджин… Два года назад, когда Эрвин впервые побывал здесь, он так по-щенячьи гордился собою! Целый следующий вечер терзал слух своей тогдашней пассии — Сюзанны из Надежды — рассказами о чаепитии. Стыдно вспомнить… Сейчас все иначе. Изящество места, избранность круга — теперь только фон. Есть дело, и важно лишь оно. Имеет значение лишь то, что будет сказано.
Его величество Адриан Ингрид Элизабет держит чашку всей ладонью — как пиалу. Он одет в белоснежную рубаху с черным бантом на шее и синий бархатный халат, пышные темные волосы перехвачены золотым обурчем. На столе перед владыкой апельсин, нарезанный тонкими ломтиками, и крохотное пирожное — император не любит сладкого.
По правую руку от Адриана — генерал Уильям Дейви. Прекрасно, что он здесь. Изо всех императорских советников и приближенных лишь сира Уильяма Эрвин рискнул бы назвать своим другом. К сожалению, когда Эрвин вошел, генерал встал ему навстречу, пожал руку и даже хлопнул по плечу. Тем самым он показал свое расположение к северянину, теперь любые слова генерала в поддержку Эрвина будут критически расценены влыдкой.
По левую руку — леди Катрин Катрин из Шиммери. Собственно, она не шиммерийка — смуглая кожа, миндалевидные глаза, стройное тело западницы. И не очень-то леди — Катрин не приходится потомком никому из Праметерей. Родилась в Холливеле, была продана на Юг, служила альтессой шиммерийскому купцу, потом — градоначальнику, потом — принцу… Ныне Катрин Катрин — советница императора по светским интригам. Умна, как черт, и знает все хитросплетение столичных любовных связей, романов, симпатий и интересов не хуже, чем паук — собственную паутину. Это скверно. Еще хуже — то, что она терпеть не может Эрвина, как, впрочем, и он ее. Хорошо — то, что Катрин Катрин предана императору.
Эрвин сидит напротив владыки. Лакей наполняет его чашку душистой жидкостью с запахом вишни и жасмина. Ставит блюдце с пирожным: поверх сливочного крема белеет виноградинка.
— Ваше величество, — говорит Эрвин, — я благодарен вам за приглашение.
— Чай безвкусен без интересной беседы, — отвечает Адриан. — А вы — прекрасный собеседник, лорд Эрвин.
Катрин Катрин не скрывает скептической ухмылки. Генерал Дейви с наслаждением жует пирог.
— Позволите ли мне предложить тему, ваше величество?
— К нашему общему удовольствию.
— Меня всегда занимал вопрос, — непринужденно начинает северянин, — в какой мере следует смешивать любовь и политику. Мы полагаем политические браки естественными и полезными, однако тут имеется один нюанс. Политика переменчива и сиюминутна: тот умер, этот унаследовал власть, те земли вступили в союз, эти повздорили… Политическая ситуация может меняться каждый месяц, в то время, как брак и любовь остаются с нами на долгие годы. Политический брак вынуждает нас связывать нечто сиюминутное с чем-то другим — вечным. Правильно ли это?
Адриан лукаво усмехается, украсив щеки янмэйскими ямочками:
— А вы — романтик, лорд Эрвин. Не ждал услышать из ваших уст слова о вечной любви.
— Кто романтик? — фыркает сир Уильям. — Эта северная ледышка?! Не верьте, ваше величество. Он может одним взглядом заморозить любую девушку.
— Благодарю, что вступились за мою репутацию, — усмехается Эрвин. — Вы правы, сир Уильям, дело не в романтизме. Брак навязывает нам некоторую политику, плотно связывает с тем или иным домом, диктует определенные решения. Но тот союз, что выгоден сейчас, может оказаться обременителен завтра. Ситуация меняется… а брак остается и сковывает наши действия.