— Никак нет, ваше высокоблагородие! Генерал приказал быть вам лично. — И, понизив голос, добавил: — Предстоит чрезвычайно важное совещание. Без начальника округа этот вопрос не может быть решен.
— Да у меня и тут дела!
— Оставьте их прапорщику — генерал приказал, чтобы никаких самостоятельных выступлений не предпринималось. Итак, в путь, полковник! — Бахарев четко повернулся и пошел к пролетке, следом Тишковский. Словно завороженный, пошел за ними и Назаров. Впоследствии, вспоминая этот миг, он никак не мог объяснить себе, какая сила толкнула его тогда в пролетку.
— Ведь чуял — не надо ехать! — стукнув кулаком по столу, сказал он через несколько часов, когда уже сидел в кабинете Николаева. — Так ведь словно нечистая сила толкнула.
— С князем потолковать захотелось, — сказал Зявкин. — Это мы понимаем. Итак, значит, честь имеем с полковником Назаровым? Разговор у нас будет короткий: сейчас вы напишете приказ — отряду сдать оружие, рядовым казакам разъехаться по домам, пройти в исполкомах регистрацию и мирно трудиться. Офицерам явиться с повинной в следственную комиссию. Кто не участвовал в убийствах коммунистов и советских работников, будет амнистирован. Ясно?
— Чего ясней!.. А если я такой приказ не напишу?
— Тогда пеняй на себя! — жестко ответил Зявкин.
— Расстреляете?
— Да нет, похуже будет!
— Что ж это похуже? — еле слышно выдохнул арестованный и судорожно глотнул.
— А вот что, — Зявкин встал из-за стола и, обойдя его, подошел вплотную, — свезем мы тебя обратно в Елизаветинскую и объявим перед народом, кто ты есть такой, сколько ты людей продал и сколько сейчас обманом довел до отчаянного положения, что им ни домой, никуда не податься! Пусть они тебя своим судом судят! — Голос Зявкина звучал ровно, спокойно.
— А кто же я такой? — с глазами, полными ужаса, спросил арестованный.
— Рассказать? — Зявкин взял со стола синюю папку с бумагами. — Авантюрист и предатель трудового народа, царский городовой четвертой части города Царицына Назар Моисеев — вот кто ты. В полковниках захотелось походить? Как убил на берегу Маныча раненого походного атамана Назарова, рассказать? Как документы его присвоил, тоже рассказать? Слов нет — внешность с Назаровым схожа, только грамотности не хватает. Ну, тут Ремизов помогал бумаги писать. Скольким людям голову заморочил, от дома отбил, сыграл на казачестве. Ну, теперь отыгрывайся…
— Ладно, — сказал арестованный, — дайте бумагу — ваша взяла!
Посланцы в Елизаветинскую, отбывшие с приказом полковника Назарова, не вернулись. Вместо них на следующее утро у подъезда Дончека осадили взмыленных коней пятеро казаков-делегатов. Вот что они привезли в ответ на приказ:
«Уполномоченному Советской власти на юго-востоке России.
Мы — сыны Тихого Дона, притесняемые соввластью, ознакомились с приказом наших старших руководителей — князя Ухтомского и полковника Назарова, в коем мы призываемся к ликвидации нашего дела и добровольной сдаче оружия, за что нам соввластью гарантируется полная неприкосновенность и гражданские права.
Мы со своей стороны заявляем вам, что до тех пор мы не можем окончательно решить интересующие нас — обе стороны — вопросы, пока не будут доставлены к нам князь Ухтомский и полковник Назаров, во всяком случае, последний обязательно.
Срок доставки Назарова и Ухтомского назначаем к 12 часам в воскресенье. Присланных вами граждан мы по недоверию задерживаем до прибытия Назарова и Ухтомского, дабы точно удостовериться в правдивости их приказа и не был ли он писан под пыткой или угрозой расстрела.
Наших представителей верните сегодня к вечеру.
Чекисты собрались на срочное совещание.
— Ясное дело, — сказал Зявкин, — офицеры воду мутят. Половина их из карателей, этим нечего терять.
Со своего места грузно поднялся Тишковский:
— Вы вот что, товарищи, учтите! Ведь каждый казак с малых лет усвоил: сам погибай — офицера выручай. Традиция! Им, может быть, и не нужен этот самый Назаров, но амбиция казачья остается. Тут надо тонко подойти.
— А может быть, отвезти к ним этого Назарова и разоблачить?
— Надо, чтобы поверили.
В разгар совещания пришел Буденный. Он внимательно прочел послание казаков и, задумчиво поглаживая усы, сказал:
— А где эти их делегаты? Мне бы с ними потолковать с глазу на глаз.
— Пожалуйста, Семен Михайлович! Воронов, проводи товарища Буденного.