Тень все решила за нас. В один короткий ослепительный миг она, подобравшись, как для прыжка, тараном налетела на ауру Ксейдзо.
– Нет!!! – я кричала, ожидая крови и смерти, но ничего не произошло.
– Что это было? – Ксейдзо потерла лоб. – Голова болит.
Мы с ее мужем переглянулись, а до меня только теперь дошло, что он и не попытался ее защитить.
– Мы уходим. – Схватив девушку за руку, он потащил ее подальше от меня.
Может и верно. Кажется, я сама себя боюсь.
На мои плечи опустились большие и теплые ладони Трэта.
– Что ты хотела сделать? Получилось?
Я посмотрела на него с удивлением. Мужчина не укорял меня, не порицал. Просто интересовался. За его спиной за заметила Эрсхе, напряженно всматривающегося в удаляющиеся спины ящеров.
– Это Тень. Не знаю. Слабость Ксейдзо воспринимается моим зверем как болезнь. Вызывает агрессию.
Какое-то время мы молчали, каждый думая о своем. Я о том, как устала от этого ненормального мира. Трэт что-то сумбурное обо мне. Эрсхе просто беспокоился, и это было видно.
– Устала? Давай я покажу тебе наши комнаты.
– Наши? – У меня даже сил на возмущение не нашлось.
– Они рядом, но раздельные. – Трэт поднял руки в защитном жесте. – У меня хорошая память.
– Ну да. – Я кивнула, скептически поджав губы. – Это Императрица? – Указала рукой на величественную женщину у водоема.
– Да, но не думаю, что сейчас подходящее время...
Я просто развернулась и пошла к ней. Каком же было мое удивление, когда в водоеме я заметила старую знакомую.
– Селия?!
«О, здравствуй ящерица. Вижу, ты больше не ребенок».
Мы застыли все втроем, рассматривая друг друга.
– А вы знаете, что у вас внутри есть зверь. Только он спит, – сказала отстраненно, глядя на Императрицу. – Моя тень чувствует его.
– Да. – Она слегка склонила голову. – Однажды у меня был повод прибегнуть к этой силе.
Слова ошарашили меня.
– А потом?
– Женщина всегда должна оставаться женщиной. – Ее улыбка была мудрой и понимающей. – Наша сила в другом. При желании ты могла бы с Трэта веревки вить, могла бы получить все, что душе угодно. Но ты бежишь и сражаешься. Куда и зачем, дитя?
– Я хочу свободы, – ответила упрямо.
– И что ты будешь с ней делать? Одна? В чужом мире?
– По-вашему, лучше всю жизнь подчиняться? Быть на вторых ролях, а то и вовсе безмолвной рабыней?
– Ты все неверно поняла. – Она устало покачала головой.
– Да, конечно. – Сарказм так и лился из меня. – Я видела достаточно.
– Ты не видела ничего! Все бежишь-бежишь... Знаешь ли ты, каковы наши суды? Никто не посмел бы заявить, что в них нет справедливости! Женщине просто достаточно заявить о плохом обращении.
– Но они никогда этого не сделают, ведь ребенок-мальчик всегда остается с отцом, – закончила я за нее.
– Боги, сколько упрямства...
«Каждый из вас прав по-своему. Ведь и мир вы видите под призмой пережитого вами. Хватит ссориться, девочки. – Селия сверкнула чешуйчатым боком на свету. – Арина, я рада, что с тобой все хорошо».
– Трэт беспокоится. Иди к нему. – Императрица махнула рукой, отсылая меня.
Я же просто обомлела от такого обращения.
– Я что, по-вашему, служанка, чтобы так меня отсылать?
– По-моему, ты – никто. Нет?
– Все в порядке? – Трэт не выдержал и подошел сам.
А я вдруг поняла, что выхода из этой западни нет. Что бы я не делала, куда бы не подалась, всегда будет вот так. Просто потому, что я одна против всего мира. Все это... Вся моя борьба больше никому не нужна – все всех устраивает.
Наши взгляды с Селией встретились. Она понимала. Я практически ничего не знала о ее жизни, но сейчас видела поддержку и сочувствие в серых глазах.
– Я бы хотела побыть здесь одна, если можно.
Трэт, пожав мое предплечье, увел Императрицу, но Селия и не думала никуда уходить.
«Она схитрила».
– О чем ты? – Я села на землю и, разувшись, погрузила ноги в воду.
«Императрица. У нее был выбор, понимаешь? Этим она отличается от остальных. От своего зверя она отказалась сама. Но было бы у нее то уважение и положение в обществе, не будь инцидента со зверем? Сомневаюсь».
– Стой. До меня только сейчас дошло, что ведь я не первая измененная со зверем, а значит, то пророчество не обо мне?
«О тебе. Но подумай, как бы ты их спасала? Уверена, что хотела бы, чтобы у измененных рождались и девочки тоже?»
Я представила себе эту картину и вздрогнула.
«Проблема в том, что они, все они, не хотят перемен. Все всех устраивает. Кроме тебя. – Селия приблизила свое лицо к моему. – На самом деле, гзжены не хотят, чтобы их спасали. Ящеры прекрасно помнят, каким был их мир, когда парадом правили женщины... Они больше не допустят не то что привилегий для женщин, даже равноправия. Потому что боятся повторения истории...»