К тому времени, как Селия договорила, я уже сидела и откровенно рыдала.
– И что мне делать? Смириться, выйти замуж за Трэта и рожать ему сыновей? – Мой голос сочился ядом. – Столько всего пережить, чтобы потом смириться?
«Таков этот мир. Ты ничего не сможешь с этим поделать. Один в поле не воин?»
Я промолчала. Почему-то мысли все время возвращались к Даджу.
– Но как же предсказание? – Фыркнула, смеясь сама над собой. – Я уже даже поверила, что могла бы всех спасти. Как-то.
Селия вдруг изогнулась странным образом, весь ее вид стал каким-то хищным.
«А ведь я бы могла тебе помочь».
– Как?
«Нет жертвы более ценной, чем добровольная. Когда ты поймешь то, о чем я тебе здесь толковала, когда дойдешь до края – приходи ко мне. Я помогу принести жертву. А ты, с прорвой освободившейся энергии, сможешь изменить этот мир. Возможно, он и вправду станет хоть чуточку лучше».
– Я смогу? – Я даже вскочила на ноги, почему-то веря сайшанке всем сердцем. Чувствуя, что она говорит правду.
«Да. Я думаю, да. Но это будет такая боль, что ты забудешь о том, кто ты. Забудешь обо всем. Сгоришь без остатка, чтобы снова родиться без веса прожитой жизни. Если этот мир не для тебя, если ты поймешь, что дошла до края... Это просто шанс сделать так, чтобы все твои мучения оказались не зря. Мне жаль».
Ничего не ответив, я встала и пошла во дворец. Тень во мне тоже была странно тихой и задумчивой. Возможно она, как и я, просто смертельно устала.
***
Прошел месяц, но говорить не о чем. Трэт прошел через коронацию, после которой бывший Император, вздохнув с облегчением и забрав с собой семью, спешно удалился. Оказалось, все это надоело даже ему. Власть... обременяет.
А Трэт... Он первым своим указом просто уничтожил планету, на которой прятались цветные. Теперь гзжены на грани межрасовой войны, но кажется, что никого кроме меня это не волнует.
Между нами все сложно. Он мягко, но настойчиво день за днем укутывает меня своими сетями, привязывая и подавляя. Шаг за шагом, пока мне некуда деться.
За это время я узнала все, что можно было, об эпидемии и женщинах гзженов. Знаете, что поняла? Когда их дамочки были живы – эта планета была еще худшим местом, чем это даже можно представить. Как будто кто-то взял человеческую мораль и извратил ее до невозможности. Показательным оказалось то, что слова «любовь» в языке гзженов отродясь не было – это заимствованное слово с языка другой расы, которую они давным-давно уничтожили.
Тоска и уныние поглощали меня. Невозможность изменить что-то, достучаться хоть до кого-то убивали.
Каждый день я тренировалась с охраной дворца, сражаясь с ними магией и с помощью Тени – это поддерживало меня. Когда появлялась необходимость, помогала в местном медкомплексе. И просто чахла. Все, что со мной происходило, не имело смысла.
Я была как кричащий в пустыне – даже те редкие женщины, которые попадали во дворец, смотрели на меня с моей «манией независимости», как на прокаженную. Я так хотела бы помочь им, помочь всем нам, но, похоже, Земля – едва не единственное место во Вселенной, где оказались возможны женская эмансипация и феминизм.
Как же я скучала. Как тосковала по родному дому...
***
– К вам посетитель. – Слуга, обозначив поклон, тут же удалился. Кажется, они меня побаивались.
– Ксейдзо? – Я вскочила на ноги, но девушка подняла ладонь, останавливая меня. – Ты в порядке?
– Я даже не знаю, благодарить тебя или проклинать, – сказала горько.
– О чем ты? – Я видела боль на ее лице. Видела, как сильно словно состарилась женщина. Но раздавленной и безвольной она больше не была. Теперь в этих глазах горел огонь.
– А ты не видишь?
А я ахнула – зверь. Внутри нее, пусть намного более слабая, чем у меня, но все же появилась внутренняя сущность.
– Ты сделала это со мной. Тогда, в парке у дворца. Помнишь? – Она взмахнула руками. – Я просто хотела... Черт, не знаю, зачем пришла сюда.
Она сделала круг по комнате вокруг меня и буквально упала в кресло.
– Я словно проснулась на следующее утро, после тех событий. Словно увидела все со стороны и больше не смогла молчать. Я снова почувствовала вкус жизни... Мужу все это не понравилось.
– Он забрал ребенка? – Я села в кресло напротив.
– Я сама отдала, – горько прошептала она. – Жить с этим мужчиной больше не было для меня возможным. А обеспечивать ребенка самой? Как? Я едва себя могу прокормить. Этот мир...
– Не для женщин.
– Да.
Мы встали одновременно. Я так о многом хотела бы поговорить с ней, но видела, что Ксейдзо собирается уйти. Ей было больно смотреть на меня. Сын, собственный ребенок, взамен на свободу?